— Женя, — прошептал Шуракен. Ставр кивнул.
Хирурга поставили на колени.
— Иншалла, — произнес вожак моджахедов. Афганец, державший хирурга, неспешно достал
нож и спокойно, как барану, перерезал ему горло. Женя закричала от ужаса. Вожак сказал что-то своим людям, кивнул на девушку и повернулся, чтобы уйти в дом. Афганец потянул Женю куда-то за собой, она рванулась, он толкнул ее. Женя упала. Афганец сделал движение к ней, но тут прогремел выстрел. Убитый наповал моджахед упал на Женю. Крик ужаса потонул в грохоте стрельбы.
Стреляя с крыши, Ставр и Шуракен имели значительное преимущество — несколько секунд все, кто был во дворе, представляли собой удобные мишени. Ребята успели завалить четырех моджахедов — из тех, кто был ближе к Жене. Оставшиеся в живых бросились под прикрытие машин. Вожак успел спрятаться в доме.
— Прикрой! — крикнул Шуракен — Я иду за ней!
Ставр, не целясь, поливал свинцом все пространство двора, не давая моджахедам высунуться из укрытий. Шуракен прыгнул во двор и перекатом в два броска добрался до Жени.
— Все в порядке, — сказал он. — Мы уже с тобой.
Ставр в доли секунды заменил магазин автомата.
— Давай, Шуракен! — заорал он — Я готов!
Шуракен закинул себе на шею руку Жени и вместе с нею поднялся с земли. Прикрывая их, Ставр стрелял в ответ на любое движение возле машин и стен, окружавших дом. На их счастье, моджахеды пока не понимали, сколько человек окружили дом, и предпочитали не высовываться.
Женя оказалась храброй и сообразительной девушкой. Когда Шуракен подставил ей руки, она сразу поняла, что от нее требуется. Опершись ногой о его сомкнутые в замок ладони, Женя ловко вскарабкалась Шуракену на плечи. Этого было достаточно, чтобы Ставр смог схватить ее за руку и втащить на крышу. Шуракен простреливал двор, давая напарнику время перезарядить автомат. Затем Ставр прикрывал его, пока Шуракен по столбу, поддерживающему навес, вскарабкался наверх.
Потом был бешеный бег в темноте по крышам, по качающимся узким доскам. В кишлаке слышалась беспорядочная стрельба. Стреляли моджахеды, которым в каждой тени чудился русский спецназ. Последней была крыша, на которой стояла лошадь. Ставр и Шуракен переглянулись, они мгновенно поняли друг друга.
— Давай! — велел Ставр. — Уходи с ней. Я прикрою.
Шуракен поймал беспокоившуюся из-за близкой стрельбы лошадь и вскочил на нее. Ставр помог Жене, и Шуракен усадил ее перед собой. Одной рукой он крепко прижал девушку к себе, другой взялся за сплетенную из шерсти петлю с кистями, накинутую на шею коня. Ему случалось скакать у себя в деревне без седла и уздечки.
— Женя, не бойся, — проговорил он, крепче прижимая девушку к себе. — Я хороший наездник.
Ставр ножом перерезал веревку, освобождая коня. Конь закрутился, храпя и норовя сбросить седоков, но Шуракен сжал ногами его бока, заставляя повиноваться. И конь прыгнул с крыши на прилегающий почти вплотную горный склон.
Женя смотрела вперед огромными от ужаса глазами. Она видела бешено мелькающие впереди кусты и камни, развевающуюся гриву коня. Рожденная в горах, моджахедская лошадь сама нашла тропу.
Убедившись, что Шуракен с Женей прорвались, Ставр ломанулся напрямик без дороги к тому месту, где стоял «уазик». Его заметили и обстреляли. К счастью для Ставра, моджахеды по-прежнему не понимали, сколько русских напали на них, и не хотели уходить из-под стен родного кишлака. Они стреляли наугад, на звук. Ставр гораздо больше рисковал сломать шею, сорвавшись на горном склоне, чем получить пулю.
Доскакав до машины, Шуракен остановил лошадь, спрыгнул сам и снял со спины скакуна Женю. В ущелье гремели выстрелы. Звук отражался от скал и множился, так что уже невозможно было понять, где стреляют. Казалось, что в горах идет большой бой. Шуракен решил спрятать Женю и идти на выручку напарнику, но тут Ставр появился на дороге.
— Уходим! — крикнул он каким-то диким и одновременно почему-то веселым голосом.
Ставр вскочил в машину, Шуракен надавил на газ, «уазик» рванул вперед, выбросив из-под колес фонтан мелких камешков. И тут Шуракен в первый раз услышал резкий, отрывистый смех Ставра. Он с удивлением взглянул на напарника и увидел сведенное судорогой лицо. Ставр сам был удивлен этим своим диким смехом, совершенно не зависевшим от его собственной воли, как будто внутри него смеялся кто-то другой, возможно, его альтер эго.
Ставр и Шуракен надеялись, что им повезет вернуться в полк до рассвета. За ними числилось нападение на водителя и угон штабной машины, но победителей не судят. Особенно если они возвращаются вовремя и предъявляют свидетельства своих несомненных подвигов. Но в самом конце горной дороги лопнула шина. «Уазик» соскочил с колеи и застрял среди камней и кустарника.