― Он нарочно! Он меня ненавидит, ― резко прокричала пятилетняя девочка.
Ее светлые волосы локонами спускались ей за плечи, и, казалось, они постоянно запутывались, но ее большие голубые глаза держали Брейди у ее ног.
― Нет, любит. Правда? ― спросила Лиз.
Она предостерегающе взглянула на сына.
― Джефферсон.
― Я тебя не ненавижу, тебя ненавидит Джеки [20] , ― сказал он, закатывая глаза к потолку.
Ну, этого будет остаточно.
― Так лучше? ― спросила она дочь.
Она пару раз всхлипнула и кивнула.
― Я получу мороженое?
― Да. Конечно, получишь. Теперь, готовы, присоединиться к вашему отцу? Сегодня значимый день, ― ярко улыбаясь обеим, сказала Лиз.
Лиз выпрямилась и провела руками по кремово-голубому платью. Ее волосы были собраны назад в консервативный пучок. Она сделала глубокий вдох, а затем призвала детей двигаться вперед. Это был действительно значимый день.
― Джефф, возьмешь меня за руку? ― спросила Джаклин, широко открывая свои голубенькие глазки.
― Девчонки отвратительны.
― Я же твоя сестра.
Лиз уже собиралась вмешаться, но Джефферсон вздохнул и протянул руку.
― Ладно.
Держась за руки, они вошли в конференц-зал. Везде толпились сотрудники, с головой погруженные в свои компьютеры, переговариваясь друг с другом, и выглядели безумными. Представитель провел их через всю комнату. Глаза Лиз встретились с Хизер, когда та увидела ее и улыбнулась.
Хизер с легкостью пробралась сквозь толпу и, махнув запястьем, отправила других представителей прочь.
― Лиз, я так рада, что вы здесь.
Она наклонилась, взъерошила волосы Джефферсону, и быстро обняла маленькую Жаклин.
― Как он? ― спросила Лиз.
― О, ты знаешь. Также, ― сказала Хизер, пожимая плечами. ― В восторге увидеть тебя и детей.
― Мы были бы здесь раньше, но у меня был симпозиум, ― сказала ей Лиз, что было на самом деле не обязательно, ведь теперь Хизер знала расписание Лиз также хорошо, как и расписание Брейди. Она получила докторскую степень в Университете Мэрилэнда и заняла должность в Институте Журналистики Университета Северной Каролины в Чапел-Хилл. Последние семь лет она провела, работая в университете со своим куратором, профессором Майрес.
― Конечно. Ну, он ждет вас, ― сказала она, после чего повела Лиз в кабинет Брейди.
Хизер дважды постучала, после чего зашла.
― У меня есть кое-что для тебя.
Голова Брейди оторвалась от карт, которую он смотрел, и он расплылся в улыбке.
― В мире нет ничего лучше.
― Папочка! ― закричали дети, рванув через всю комнату.
Брейди поднял их на руки, и крепко поцеловав их в щеки.
― Я ужасно соскучился по вам двоим.
― Мы тоже по тебе соскучились, ― сказал Джефферсон.
― Да, папочка, ― произнесла Жаклин. ― Мама пообещала нам мороженое, кстати.
Брейди взглянул на Лиз, и ее тело затрепетало от его взгляда. Он приподнял бровь.
― Подкупаешь, детка?
― Мороженое – это традиция. Ты же знаешь.
― Конечно. Какое вы хотите? ― Брейди поставил Джефферсона на ноги, а Жаклин посадил себе на колени. ― А, красотка?
― Шоколадное! ― закричала она.
― Будет шоколадное! ― сказал Брейди. ― Джефферсон?
― С печением.
― Мое любимое, ― сказала Лиз, подходя к нему сзади и расправляя его волосы.
Глаза Лиз встретились с Брейди, и она почувствовала себя снова расслабленной. Последние двенадцать лет прошли для них хорошо. Несмотря на то, что их двое детей, Брейди Джефферсон IV и Жаклин Мэрилин, всегда будут самым значимым достижением в их жизни, у них было еще столько всего, за что они были благодарны. Брейди пробыл в Палате Представителей еще два срока, после чего отработал два четырехлетних срока в качестве Губернатора Северной Каролины. Работать между Чапел-Хилл и Роли было намного легче, чем из Вашингтона.
― Сколько после этого у нас останется времени? ― спросила она его, пока дети спорили на счет выбора вкуса мороженого.
― До конца недели я проводил переговоры. Я подумал, что мы могли бы отвезти детей к дому у озера.
― Им понравится.
― Нам нужно взять няню? ― спросил он подмигивая.
Она тихо рассмеялась.
― Зная тебя, было бы не плохо.
― Только из-за меня?
Она не смогла сдержать застенчивой улыбки.
― Конечно, нет.
― Люблю тебя, ― произнес он, наклоняясь и целуя ее в губы.
― Я тоже тебя люблю.
Она протянула руку и поправила его синий галстук.
― Ты прекрасно справишься.