Виктор Андреевич, заметив своих жертв, не упустил возможность, чтобы сделать нам двоим замечание.
- Сколько можно обедать? А кто же будет работать? – громогласно поинтересовался он.
Я не думала, что при наличии довольно заметного, хорошо обозначившегося животика, он голодает. Но сообщать об этом начальнику, конечно не стала. Да и с Романом, разговаривать на такие темы, было недопустимо.
- Виктор Андреевич, вы бы тоже пообедали! Себя не жалеете, - улыбнувшись, спокойно ответил Роман.
- Ты Демин, мне зубы не заговаривай. И не переводи разговор на другую тему, а то знаю я тебя. Вот наши времена такой халатности не было. Это ваше поколение, кроме как отлынивать от работы ничего не может.
Лекция Виктора Андреевича затянулась на полчаса, и когда отдел собрался полным составом, его ораторский энтузиазм приобрел грандиозные масштабы.
Мой начальник так любил называть всех нас непутевой молодежью, и боготворил свое поколение, будто между нами пролегла пропасть в миллионы лет. У меня сложилось впечатление, что один из таких монологов должен включать себя фразу вроде: “Тогда, мы еще катались на динозаврах! Это вы привыкли к комфортным поездкам на автомобиле”. Таким образом, за неделю работы, Виктор Андреевич получил от меня негласное прозвище “дедушка”, несмотря на то, что был мужчиной во цвете лет, и по возрасту годился мне в отцы. Думаю, если бы он узнал о том, как я называла его про себя, то жутко бы оскорбился. Поэтому, я старалась не увлекаться, но в моем создание прочно засело прозвище “дедушка”, иногда, же в порыве непонятной нежности, я называла своего руководителя дедулей.
И вот, по истечении первого месяца, я приходила на свое рабочее место, громко желая всем доброго утра! И меня уже не расстраивало то, что мне не все и далеко не всегда отвечали на приветствие. Сейчас я поняла, что это происходило из-за особенностей характера, занятости, плохого настроения, а не из-за конкретного нежелания общаться со мной.
Я все еще испытывала неудобства с посещением туалета, но теперь, я гордо проходила мимо курящих мужчин, а иногда и курящих женщин, и смело открывала дверь в туалет… . Открывала кран, и стояла возле двери, не решаясь сделать то, за чем собственно пришла. Но в один день, моему организму просто стало наплевать на все условности, и смирившись с позором, я все-таки преодолела чувство скромности. Выйдя за дверь, пунцовая, словно вареный рак, я покинула помещение в такой спешке, словно за мной гналась банда головорезов.
Как-то незаметно для себя я стала вливаться в коллектив, и уже не путала спокойного уравновешенного Романа с эксцентричным, эмоциональным Геннадием. Более того, я обнаружила, что способна не только поддержать диалог с несколькими парнями одновременно, но и иногда позволяла себе рьяно доказывать свою точку зрения. В какой-то момент, я обнаружила, что начинаю понимать этих мужчин, и даже симпатизирую им в определенной мере. Вот в светлом свитере, надетом на кремовую рубашку, сел за свой компьютер Степан. Ему было около тридцати пяти, он обладал приятным тембром голоса, и когда не ругался по телефону, был вполне себе милым парнем. Его левую руку всегда украшали массивные часы, и каждый день они были абсолютно разными. И как бы мне не хотелось узнать, нет ли у него дома отдельной комнаты для хранения наручных часов, я все еще не решалась так шутить. Не знаю, была ли взаимосвязь между тем, что Степан был левшой, но он постоянно, что-то ронял на пол, на стол, и в этом мы были с ним похожи. В толстовке под кожаной куртке, дранных джинсах и массивных кожаных ботинках приезжал на работу на своем спортивном мотоцикле Владимир. Он постоянно ругался на неумелых автомобилистов, которые по его мнению купили права, и место которых в зоопарке, а не на дороге. А еще Владимир люто ненавидел всех пешеходов, потому, что по его мнению они все дальтоники и не могут отличить зеленый цвет светофора от красного. Остальные мужчины в отделе посмеивались над ним, заявляя, что когда Володя появляется на улице, нужно срочно давать объявление о чрезвычайной ситуации на дорогах. Мне Владимир нравился, несмотря на свою эмоциональность, он казался простым человеком, без камня за пазухой. Ну а еще, я посматривала на его косуху и модные ботинки со шнуровкой, с нескрываемым удовольствием, уж очень стильно они смотрелись. Владимир прошествовал мимо меня, заботливо держа черный мотоциклетный шлем в руках. С невероятной бережливостью мужчина установил на краю стола свое сокровище, предварительно смахнув со шлема тающие хлопья снега. Запустив руку в свои темные волосы, почти доходившие до линии подбородка, Владимир взъерошил шевелюру. А потом, включив свой компьютер с гигантским широкоформатным монитором, он вспомнил о правилах приличия и встав, стал здороваться со всеми. Обходя столы, Володя пожимал руки, и когда дело дошло до меня, он по привычке протянул ладонь, но затем, словно обжегшись, резко одернул руку.
- Ой, не выспался, видимо. Привет, Настя, - усмехнулся Владимир, обнажив ряд ровных белоснежных зубов. В его карих глазах совсем не было раскаяния, лишь привычная насмешка, и я не смогла сдержать улыбки в ответ.
- Переживу как-нибудь! Привет, - миролюбиво ответила я.
- А это все потому, что у нас в отделе одни мужики. Я чувствую, как разучился общаться с противоположным полом, - отшутился Владимир.