— А ребенок? — рыдала я.
— Это вообще не мой ребенок, не знаю с чего она решила, что я буду опять ей помогать… Хочет вписать меня в свидетельство, чтобы хотя-бы на бумаге у ребенка был отец, но я что-нибудь придумаю. Ну, посмотри на меня!
Я подняла голову и посмотрела в его уставшие глаза. Паша вытирал мои слезы и улыбался.
— Какая ты веселая все таки! — повторял он.
— Да не весело мне! Не весело.. — канючила я.
— Ну хорошо, что мне сделать, чтобы тебя развеселить? Хочешь, завтра поедем к моим родителям? Я покажу тебе свои детские фото, в том числе, где я голенький на полотенце, — затараторил он, я засмеялась сквозь слезы, — или нет, хочешь, я тебе кое-что покажу сейчас?
Паша встал и направился к шкафу, затем достав, что искал, вернулся. В руках у него была бархатная коробочка, а в коробке кольцо, с немалым бриллиантом. Он выждал паузу.
— Как думаешь, Анжеле понравится?
Легкая улыбка, что блуждала по моему лицу, тут же испарилась. Мне стало не хватать воздуха. Я подняла на него свои глаза, снова полные слез.
— Да шучу я! Марго, выходи за меня! — засмеялся Паша.
— Нет! Никогда! Ни за что! — я не выдержала и вскочила с дивана, начав лупить его папкой, что первая мне подвернулась под руку.
— Ай, я так понял… ай… ты согласна?
— Нет! Нет! Нет! Ненавижу тебя! Как ты меня бесишь своими шутками! Ненавижу! На! На! Получай! Никогда я за…
Паша тоже поднялся с корточек и повалил меня на диван, снова с силой впившись в мои губы. Я по прежнему пыталась, что-то говорить, но у меня ничего не выходило.
— Я люблю тебя, Марго, без шуток! — прошептал он убирая прядь волос мне за ухо.
— Нет, нет, — тихо стонала я придавленная им к дивану, — Никогда… Ненавижу..
— Тихо, тихо, ну прости..