Это не шоу «Скрытая камера».
Всё правда.
Мне хочется плакать.
— В пятницу корпоративный фуршет. — Мой голос булькает, будто я решила отключиться в наполненной до краёв ванной. — Отдел кадров разрешил нам уйти на полчаса раньше, чтобы не отрывать слишком много времени от личной жизни.
— Как замечательно, — пропел Эдоардо. — Не могу дождаться.
Трель телефона на столе знаменует конец самого галлюциногенного разговора, который у меня происходил внутри этого кабинета.
— Это всё, — отмахивается от нас ДГБ. — Удачи.
Эдоардо одаривает босса прилизанной улыбкой и встаёт, направляясь к двери. Я, напротив, остаюсь сидеть в кресле. Без движения. Расплывчато уставившись на полку в столе начальника.
— Да, Камилла, что такое, — бормочет ДГБ.
— Беатриче... Я не поняла, куда её перевели?
— После консультации с отделом кадров казалось логичным доверить ей престижную должность, совместимую с её новым образом жизни.
Хороший выбор слов. Очень дипломатично и продуманно. Называть это материнством было слишком не стратегично.
— Куда? — повторяю вопрос.
— Она наш новый контент-менеджер, — отвечает ДГБ так воодушевлённо, словно он только что положил последний кусочек сложного пазла из десяти тысяч деталей и теперь смотрит на законченную работу, ожидая, когда её вставят в рамку.
Босс доволен, но я потеряла дар речи.
К документации.
Они низвели её до уровня документации.
Я буду делить офис в течение сорока часов в неделю с мистером «Я лишил тебя всего», а моя лучшая подруга будет заперта в чулане на противоположной стороне десятого этажа.
ГЛАВА 4
Эдоардо
Значит вот так просто.
Начнём ещё раз.
Новая работа, новые возможности, новая жизнь.
Пытаясь сдержать адреналин, я проверяю на запястье синий циферблат своего Zenith Heritage 146. В периферийном поле зрения мерцает панорама места, где я теперь буду работать.
Офисы Videoflix — это рай, в представлении шведского дизайнера интерьеров с неизлечимым пристрастием к садоводству.
Вдоль коридора тянется ряд функциональных кабинок. Они расположены бок о бок, как сардины в банке, и скрыты стенами из непрозрачного стекла. Кое-где я вижу несколько общих зон, украшенных отсутствием стен, со смарт-столами из натурального дерева, тактическим освещением и густыми, растущими повсюду растениями.
Через окно от пола до потолка в коридоре просачивается раздражающий луч солнечного света. Я прищуриваю глаза и стараюсь заглушить комментарии Виктории, которые пробегают у меня в ушах, как шёпот. «Какой здравомыслящий человек уедет из Лондона, чтобы вернуться в страну, испытывающую трудности, где сделать карьеру равносильно смерти от налогов и бюрократии?»
Вид миланских остроконечных крыш, касающихся неба, — это ненужный ответ на риторический вопрос.
Буду ли я скучать по Сити за окном моего старого офиса?
Спустя десять лет я настолько привык к панораме Лондона, что начал снова обращать на него внимание только тогда, когда приземлился в Милане и скайлайн Лондона больше не был передо мной. Это с достаточной степенью точности подводит итог моей жизни до этих пор.
Дверь Гецци Брамбилла с грохотом закрывается, выплёвывая моего нового коллегу из кабинета босса.
Цыпочка из кафетерия.
Камилла.
Она выходит в коридор, расправляет платье и бросает на меня взгляд, похожий на выпад меча. Словно я нанёс ей непоправимый вред. Затем обгоняет меня и направляется в коридор.
Я поправляю манжеты рубашки и следую за ритмичным стуком её каблуков по светлому деревянному полу.
Мы проходим мимо буфетной зоны, зоны с подвешенными к потолку гамаками и ковром из искусственной травы, и прибываем к месту назначения. Камилла медленно опустошает свои лёгкие, а затем решается и с силой поворачивает дверную ручку. Я блокирую дверь, прежде чем та успевает за ней закрыться, и проскальзываю внутрь.
Огромное окно выходит на Порта Гарибальди, заливая комнату светом.
Я думал, что кабинет будет больше.
Для двух менеджеров эта комната по размерам скромная. Рассматриваю светлого цвета ковролин, два подходящих пуфа, шкаф для хранения документов и два письменных стола, стоящих рядом и соединённых вместе. Это уютное местечко, как и всё остальное, но здесь есть нечто большее. Личные данные о людях, которые трудились там до сих пор.
Я продвигаюсь к тому, что только что стало моей базой, и подавляю весёлую гримасу.
Моё место превратилось в детскую вечеринку.
Рядом с подносом с лакомствами, которые Камилла купила в кафетерии, выделяются отвратительного вида напиток и веганский капучино. На стене, над эргономичным креслом, приколотые сбоку на нитке висят воздушные шарики, из которых складываются слова «С возвращением Беа».
— Как мило, ты приготовила мне приветственную вечеринку. Жаль, что с именем ошибка.
Обычно мой завтрак ограничивается ристретто, но возможность обозначить позиции и провести чёткую линию разграничения подаётся мне на подносе. Я беру шоколадное пирожное и театрально откусываю от него, прежде чем вернуться к изучению Камиллы.
Моя коллега на грани нервного срыва.
Она сжимает руки на уровне бёдер, лицо искажено от эмоций и ничего не делает, чтобы усмирить своё неровное дыхание.
Занятия йогой — пусть и тантрической — не принесли ей особой пользы.
— Т-ты…
Я приподнимаю одну бровь.
— Я?
— Ты знал, что я работаю здесь!
— Да. — Я откусываю ещё кусочек и доедаю шоколадную косичку, затем беру со стола салфетку и тщательно, один за другим вытираю кончики пальцев. — Шнурок и бейдж с логотипом компании. Что касается твоей роли, напротив, ты проболталась сама.
Камилла прижимает руку к груди, сжимая пальцы вокруг магнитной карты, которая качается у неё на шее и не сводит с меня глаз. То, как коллега смотрит на меня (словно я воплощение дьявола, который спустился на землю, чтобы разрушить её жизнь), приводит к умилению.
Я бросаю салфетку в корзину.
— Ну же, Камилла, не смотри на меня так зло, иначе я подумаю, что больше не нравлюсь тебе.
— А мне и не нравился ты и твой образ жизни миланской элиты! — контратакует она. — Я проявила любезность, потому что ты казался отчаявшимся!
Конечно. Я буду настолько любезен, что дам ей десять секунд на размышление о том бреде, который она только что произнесла. И тем временем осматриваюсь. На полу стоит не очень здоровый фикус. А на месте, где два стола соприкасаются, я замечаю стопку цветных бумажек для записи, на которой возвышается сувенир — обломанная Эйфелева башня.
Но что действительно привлекает моё внимание, так это фотографии, висящие на стене под гирляндой. Их три, и на них изображены вместе одни и те же две женщины.
Я никогда не видел крашеную блондинку, но другая — моя новая коллега. На первой фотографии они обе в строгих костюмах перед экраном проектора на выставке. Вторая — одна из тех классических групповых фотографий, которые загружаются на сайт компании: они в конференц-зале Videoflix, в центре кадра, и их окружают около десяти человек с пластиковыми улыбками.