Это было не то, что я хотела услышать
— То есть, — продолжает он, — меня поцеловала она...
Я пытаюсь отступить, но оказываюсь зажатой между его ног. Исчерпав возможности, шлёпаю Эдоардо по груди. Пиджак и рубашка смягчают удар. Бью его ещё раз, сильнее.
— Ты же кусок мудака! Беру все свои слова обратно! Я тебя ненавижу!
— А я нет. — Он блокирует моё лицо между своими ладонями. — Я перестал ненавидеть тебя давным-давно. А оставшееся время потратил на то, чтобы понять, как тебя любить.
— Целуя свою-лучшую-подругу, Леди «Нееет, кто, я и она? Мы просто друзья»?
— Виктория была в замешательстве. А я был разбит. Это длилось две минуты, и ничего не значило. Вообще-то, нет. На самом деле это значило очень много. Я никогда в жизни не чувствовал себя так неловко и неправильно.
— Даже когда я облила тебя красным вином в пешеходной зоне центра Милано при многочисленных свидетелях?
— За первенство сражаются. — Эдоардо разворачивает моё лицо к себе. — Камилла, в романтическом плане я немногим больше, чем катастрофа, поэтому пойму, если тебе трудно мне поверить. Я никогда больше не буду относиться к тебе неуважительно. Никогда больше не причиню тебе боль. Я не обещаю тебе сказок и замков...
— … но твёрдые реалии?
Эдоардо прикусывает нижнюю губу, чтобы сдержать ругательство.
— Милая, хорошая и добрая — ты? Ты замаскированная гадюка.
— Среди подобных, хочешь сказать.
— Мы слишком заразились друг от друга. Через десять лет я буду жертвенным агнцем, а ты — королевой снобов.
Я не замечаю земли под ногами.
— Через десять лет?
— Предпочитаешь двадцать? — невозмутимо отвечает он.
— Твоя дорогая только подруга Виктория, что думает о твоих долгосрочных планах?
— Ничего. В данный момент она занята разбирательством с влюблённым виконтом и его дурным вкусом в подарках. Официально, как просто друг. А неофициально — такая дружба очень хорошо раскрывается в постели, — рассказывает он. — Я же сказал тебе, — это была ошибка для нас обоих. И я скорее пройдусь молотком по своим яичкам, чем сделаю это снова.
Возможно, Эдоардо раскаялся. Но совершенно очевидно, что она перешла к фазе резерва.
Я перестаю думать об этом, как только Эдоардо проводит большим пальцем по моим губам, стирая недовольство.
— Камилла, я люблю тебя. И время, которое мы проведём вместе, меня совсем не пугает. Больше всего я боюсь того, через что мы не пройдём вместе. Ты мне веришь?
Переведя дыхание, я киваю.
— Говорят, у меня талант притягивать сломанные и безнадёжные вещи...
— Подтверждаю. Иначе ты бы никогда не заинтересовалась мной.
— Ты не сломлен, и я уж точно никого не спасу. Каждый выстраивает свою часть истории. Насколько другие могут протянуть руку помощи.
— Кстати, прежде чем провожу тебя на подписание контракта на твою новую работу, с которой, ты заслуживаешь моих искренних поздравлений, я должен признаться ещё в одном.
Я бормочу.
Бледнею.
— Пожалуйста, если это ещё один поцелуй с кем-то, кто не является мной, не делай этого. Соври!
Он пожимает плечами.
— Я должен. Мне жаль.
«Твою мать!»
Эдоардо театрально прочищает горло.
— Послушай, я знаю тебя две минуты, и это прозвучит безумно, но я думал об этом с тех пор, как увидел тебя у стойки: хочешь быть моей BAE? Я не совсем понимаю, что это значит. Но надёжные источники утверждают, что это человек, который для тебя на первом месте в мире.
— Это немного трудное предложение...
— Я знаю.
— Что я получу взамен?
— Я стану твоим.
— Ты уверен, что это преимущество? — поддразниваю я.
— Кроме того, засранец я, — щекочет он, заставляя меня извиваться в объятиях.
— Окей, окей! Всё, Эдоардо, я сдаюсь! Я буду твоей Before Anyone Else.
— Очень хорошо. И последнее...
— Что?
— Следующие двадцать лет, у меня или у тебя?
Эпилог
Спустя восемь месяцев
Правила дома Эдоардо-Камилла
— Есть причина, по которой твоё имя стоит на первом месте?
— Я следовал алфавитному порядку в обратном направлении.
— Ох, если бы существовал суд, который рассматривал бы жалкие оправдания...
— Мы можем двигаться дальше, Камилла? Сейчас десять часов вечера, и около двадцати твоих огромных коробок заполонили гостиную. Пробираться сквозь них — равносильно игре в живые шахматы.
— Суетливый…
— Первое правило: не оскорбляй владельца половины квартиры.
— Чтобы расторгнуть контракт, где нужно расписаться?
— Гадюка.
— Первое правило: не оскорбляй владельца второй половины квартиры!
— Как будто я ничего не говорил. Так как это работает?
— Я не знаю, давайте напишем по одному правилу?
— Отлично. Начинай ты.
1. Притвориться, что не жили вместе последние семь месяцев: если кто-нибудь спросит, то совместная жизнь началась сегодня.
— Камилла, никто из наших друзей нам не поверит.
— Возможно. Что пишешь ты?
2. Между нами нет секретов.
— Даже малюсеньких? Ложь во спасение, упущения для спасения жизни, «нет, милый, ты отлично выглядишь в этом джемпере цвета блевотины?..»
— Я повторяю: никаких секретов. Никогда
— Хорошо, хорошо! Моя очередь?
3. Никаких разговоров до восьми часов утра или, хотя бы до кофе.
— Напоминаю, я встаю очень рано.
— Я специально написала это, Эдоардо! Теперь твоя очередь.
— Я не помню, мы уже узаконили вероломные поцелуи?
— Ты серьёзно? Мы написали только три пункта...
— …
— …
— Ох.
— Верно, любимая. Ох. Мы вставим пункт о вероломных поцелуях.
— Это даже ненастоящее правило.
— Ну, если ты предпочитаешь что-то другое…
4. Valpolicella запрещена в квартире на неопределённый срок.
— Что? Это моё любимое вино!
— А также самое ненавистное для моих рубашек. Как ты ответишь?
— Смотри и учись, Зорци.
5. Спасём планету, экономя воду: давай принимать душ вместе как можно чаще.
— Вот почему я люблю тебя.
— Подожди! У меня есть ещё одно.
6. Кто не будет загружать стиральную машину, будет ходить голым.
— Я не понимаю: это должно стимулировать меня заниматься стиркой или наоборот?
— Оставляю за тобой право решения...
— Спасибо. Ничего другого я и не ожидал.
7. Вероломные поцелуи — лучшее противоядие от плохого дня.
— Ты слишком долго жил среди англичан, Эдоардо! Я думала, что лучшее средство — это оргазм...
— Положи ручку, и мы проверим.
— Ни за что! Осталось всего три пункта... на самом деле, теперь два!
8. Просьб об объятиях никогда не бывает слишком много, и ни при каких обстоятельствах в них нельзя отказывать.