— Что за чертова дыра этот «Ройял Кембридж», Зак? Какой-то отель, настолько шикарный, что там нет телефонов в номерах?
— Он не шикарный, он промозглый.
Я захожу в британский филиал редакции «Эго», чтобы позвонить от них по телефону и заодно обсохнуть. Здание редакции находится на Лонгэйке, в паре кварталов от «Ковент-Гардена» и театров Вест-Энда. Очень красивая высокая девушка-администратор по имени Фиона, такая сонная, что и я начинаю непроизвольно зевать, позволяет мне воспользоваться пустующим кабинетом после того, как я показываю ей свое удостоверение сотрудника «Версаля». Оттуда мне наконец удается связаться с издательством «Софт-скал-пресс», выпускающим произведения Дугласа. «Мы давно ожидаем вашего звонка», — отвечает мне женский голос.
Она говорит, что соединит меня с Даффидом «прямо сейчас», и я остаюсь ждать на линии.
В кабинете нет ни книг, ни книжных полок, ни даже компьютера на столе. Свет погашен, а дверь приоткрыта. Через несколько секунд после того, как приняли мой звонок, в трубке раздается голос сотрудницы издательства, которая просит меня повисеть на трубке «еще немного»… она соединяет меня с Даффидом. Я жду еще в течение трех минут и вдруг через полуоткрытую дверь вижу Марка Ларкина и Нэп Хотчкис, проходящих мимо кабинета к лестнице, ведущей на улицу.
— Вот жопа! — рычу я. (Я надеялся, что не наткнусь на эту сладкую парочку.) — Жопа! Жопа! Жопа!
— Ну, что ж, сам ты жопа! — слышу я пришепетывающий голос в трубке.
— Даффид Дуглас?
— Что это за наезд-наезд-наезд?
— А, ничего. Я просто увидел… извините. Послушайте, мы можем встретиться? Сегодня?
— Будьте в «Оксидентал Лэйзи» на Ггэйт-Винд-мил-стгит сегодня в тги часа. Это гядом с Гигент-стгит. (Несмотря на более чем скромное воспитание, у него откуда-то взялась присущая высшему обществу Великобритании неспособность произносить букву «р», что выставляет человека либо очень милым, либо похожим на Элмера Фадда.)
Я заверяю, что буду вовремя в «Оксидентал Лэйзи» на Грэйт-Виндмил-стрит.
Я спрашиваю Фиону, куда отправились Марк Ларкин и Нэн. Оказывается, они обедают у «Айви». Ну конечно: у «Айви».
Купив зонт, я отправляюсь на прогулку, делая над собой внутреннее усилие каждый раз, чтобы сначала посмотреть направо при переходе улиц с левосторонним движением. (Уже несколько раз машины со свистом проносились мимо всего лишь в нескольких сантиметрах от меня.) Все время поглядывая на часы, я шагаю к Джермин-стрит, строго на юг от Пиккадили. Марк Ларкин перед тем, как отправиться в Лондон, упоминал, что собирается приобрести три сшитые на заказ рубашки в «Тернбул энд Ашер», пока будет находиться там. Поэтому я решил купить четыре.
В универмаге «Тернбул энд Ашер» я стараюсь вести себя как можно незаметнее, не желая, чтобы снующие вокруг продавцы подошли ко мне и начали засыпать меня вопросами. Я прекрасно осознаю, что мне в этом месте делать нечего, но им это знать совсем не обязательно.
Я скитаюсь по темным закоулкам бутика, избегая смотреть на кого-либо, ослепленный полосками, клетками и ценами, но время от времени ловлю на себе взгляды других покупателей. Я не знаю, являются ли они англичанами, итальянцами или французами, но они все… серебристые! У них серебристая кожа, серебристые прядки в волосах, а глаза отливают металлом! Серебро присутствует в их одеждах и во ртах. Они живут в серебристых домах, ездят на серебристых автомобилях, отправляются в Сан-Тропе наслаждаться серебристой едой в ресторанах, в которых столики заказываются на год вперед, и спешат на бал-маскарад в Венецию, нарядившись в серебристые костюмы.
— Я могу вам помочь, сэр? — вежливо спрашивает меня продавец.
— Вряд ли, — отвечаю я и поспешно удаляюсь.
Я все-таки готовился к встрече с Даффидом Дугласом и прочитал «Раздавить жабу», местами граничащую с бессвязностью. Книга изобиловала сленговыми выражениями, и совсем не просто было «въехать» в то, что «штука» означает «вещь, предмет», «дык» является эквивалентом «так», «пудра» заменяет «порошок». «Я» представлено заменителем «моя», встречающимся на каждом шагу, так как роман написан от первого лица.
Роман Дугласа — о двух тинейджерах: безымянном мальчишке (рассказчике) и девчонке — обитателях мира рейва. Поскольку я с трудом понимал, о чем они там разговаривали (последняя из запомнившихся мне строк звучит примерно так: «И знач моя натягиваю новяк колеса, галимые, фуфловые, и канаю по широкой длиной улице отсюда в Южный»), я понятия не имею, чем все закончилось. Мне кажется, что девчонка умерла от передозировки… в какой-то момент я был уверен, что это парень отбросил коньки, но потом сообразил, что рассказчиком-то является мальчишка, а он продолжает описывать события, точка? (Каждое пятое предложение Дуглас заканчивает либо вводной фразой «в натуре», либо вопросом «точка?».)