— Ты нашел ее, я смотрю.
— Да, спасибо приятель.
Один взгляд на Лесли открывает мне всю информацию, за которой я пришел. Я словно снимаю показания с полиграфа.
Чуть позже мы все сидим на расширенном собрании, на которое Лесли приходит с получасовым опозданием — все уже знают, что ее «нынешний/бывший» «приехавший/уехавший» друг снова нынешний и снова приехал. Момент просто превосходный: Бетси говорит нам, что Регина перемещает мою статью о Сагапонаке ближе к обложке журнала и отдает под нее дополнительно еще две страницы. Соответственно, отодвигается назад и урезается на две страницы статья Тони Ланцета о театральной актрисе, которая теперь наложит на себя руки во время шоу в прямом эфире на европейском телевидении. Для меня это славный момент, и мой новый приятель Марк Ларкин даже похлопывает меня по спине, этот обреченный лицемерный ублюдок. Лесли присаживается и пытается разгладить складки на юбке. Могу поклясться, что на ее обычно бледных щеках проступает краска.
Закончив работу, я специально прохожу мимо ее кабинета.
— Колин приехал, я смотрю.
— Да, приехал, — говорит она. — А! Поздравляю!
— С чем?
— Твою статью хвалили сегодня.
— Ах да, это… у меня просто много других вещей в разработке.
Я знаю, что она не станет меня расспрашивать о них, и это хорошо, потому что никаких других вещей нет.
— Значит, ты никогда не упоминала Колину о нас? — спрашиваю я.
— Нет, конечно, не говорила. Ты бы стал рассказывать?
— Я понимаю, почему ты умолчала.
— Потому что не считала это чем-то важным.
— Хорошо, раз это так не важно и не имеет никакого значения, то могла бы и рассказать. Верно? Какой от этого вред?
— Твоя логика иногда меня…
Она улыбается. Клыков на этот раз не видно, и улыбка получается естественной.
Я прикидываю, что появление Колина мне на руку: чем больше он будет увиваться за ней, тем скорее она будет моей. Он ее так достанет, что она просто влезет ко мне в окно.
Мы немного сплетничаем о работе, и тут именно Лесли заводит разговор о личном.
— У тебя сейчас есть кто-нибудь, Зэки?
— «Есть кто-нибудь»?
— Тут везде эти слухи ходят… знаешь ли, о тебе и Лиз Чэннинг.
Вот это да! Я даже не рассчитывал на это. Конечно, люди знают, что мы с Лиз живем вместе, но это знание эволюционировало (или деградировало) во что-то иное, нежели Лиз спит на диване, а Зак — в гамаке. Мои акции стремительно взлетели.
— Просто беда с этими досужими вымыслами. Неужели ты не видишь, что это обычная клевета.
— Я не верю тебе, совсем.
Она выключает компьютер и начинает собирать вещи, и тут я говорю ей:
— Мне надо идти.
— Не хочешь подождать меня?
— Я очень спешу, извини.
Какой сокрушительный нокаут я только что нанес!
Какой была прощальная вечеринка у Вилли Листера?
Вообще никакой.
Я пригласил его в тот день пообедать вместе, но он отказался, сославшись на то, что у него осталось много незавершенных дел.
В пять тридцать я пришел в «Черную дыру» повидаться с Вилли, но его стол был пуст. В комнате вибрировало флуоресцирующее сине-зеленое мерцание похоронного зала поверх черных столов, стен и коврового покрытия.
Он ушел.
И какое-то время мы не будем видеться.
Таков план.
Гости, пришедшие на новоселье, осматривают превосходную новую квартиру с двумя спальнями в Скеффингтон-Тауэрс на двадцатом этаже: свежеокрашенные стены, запах абсолютно новой мебели. За окнами стоит душная июльская ночь, влажный воздух почти не движется, но в квартире жужжат кондиционеры. Всюду народ: сотрудники редакции, издательские «шишки», агенты, художники, писатели-фантасты, беллетристы, иллюстраторы, актеры, фотографы, модель тут и модель там, «смазливый мальчик», чей-то «бывший», проститутка. Ходит упорный слух, что здесь присутствует сам Борис Монтегью… но никто из тех, кто зарабатывает в год менее пяти миллионов долларов, не знает, как он выглядит.
Неужели все они здесь потому, что любят Марка Ларкина? Нет. Причина более прозаическая. Они здесь потому, что боятся его.
Первая гостья, которую я вижу, это Мэг Банч в наряде розового цвета — прекрасная работа Луизы Брукс — просто поразительно, как ей удается всегда быть похожей на себя.
Я тусуюсь: выпиваю, болтаю и улыбаюсь.
Пару минут разговариваю с Лиз и ее астронавтом, не упоминая тот факт, что она жила у меня. Он выглядит счастливым, насчет нее я не уверен.
Затем встречаю Томаса Лэнда, с которым мы обмениваемся вежливыми гримасами. На нем костюм от Армани, абсолютно новый, без единой складки. «Почему бы просто не повесить еще и чертов ценник на видное место», — проносится у меня мысль. Но тут я замечаю у него седой волос и громко хмыкаю, чего никто не слышит из-за гремящей музыки.