Мы стоим перед вращающимися дверями, и солнечные лучи пляшут на золоченом барельефе над входом, на котором изображены двенадцать подвигов Геракла… солнечный свет вдохнул в них жизнь, и теперь весенний ветерок явственно доносит запах авгиевых конюшен.
— И теперь, — говорит Лори, прощаясь, — у него есть пистолет.
Как-то утром мы с Марджори Миллет поднимаемся вместе в лифте.
— Итак!.. — говорит она.
Мы не оставались с ней наедине ни разу после того, как она сообщила мне о связи Джимми Купером.
— Итак…
— Лесли мне сказала, что ты отлично целуешься, Ковбой.
— Пожалуйста, не называй меня больше так.
Лифт останавливается. Какой-то подавленный неудачник из Бухгалтерии Отвратительной, с ворохом манильских конвертов, входит, нажимает кнопку следующего этажа и выходит в Бухгалтерии Прискорбной.
— Это она тебе сказала?
— Да. Сказала, что никогда не имела дела с мужчиной, который бы целовался лучше тебя. Вот, а когда она мне это сказала, я ответила: «Он, наверное, берет уроки целования заочно, потому что, когда он целовался со мной, то не знал, куда зубы девать».
— Ты этого не сказала!
— Нет, не сказала. И на самом деле она не говорила мне, что ты хорошо целуешься, да и что вы вообще целовались. Но теперь я это знаю, Ковбой!
Дверь лифта открывается на нашем этаже, она делает мне ручкой и выходил.
КОМУ: КУПЕРА
ОТ КОГО: ПОСТЗ
ТЕМА: твоя оперившаяся карьера
Это не так уж плохо. Не вешай нос, оставайся гордой.
В самом деле, не принимай все близко к сердцу.
Мы только что получили экземпляры нового номера, и занимающая полстраницы «Невро Евро-Ахинея» Айви Купер есть в нем.
КОМУ: ПОСТЗ
ОТ КОГО: КУПЕРА
ТЕМА: Ответ: твоя оперившаяся карьера
Нет нет нет нет.
Ты меня просто подбадриваешь.
Это ужасно. Если бы у меня было время, я бы подошла к печатной машине с пузырьком корректирующей жидкости и замазала свое имя на каждом экземпляре.
Я отвечаю:
Тебе жидкости не хватит.
Послушай, со мной тоже такое было. Ты привыкнешь. Просто забей!
Хочешь, пойдем поужинать сегодня? Может, в кино?
Проходит несколько минут перед тем, как я получаю ее ответ:
Боюсь показаться на людях.
Я отсылаю ей сообщение, в котором пишу, что, если она передумает, я буду рад, и прошу позвонить. (Я прождал весь вечер, но она так и не позвонила.)
На следующий день:
КОМУ: ПОСТЗ
ОТ КОГО: КУПЕРА
ТЕМА: Только что узнала! Опять плохая новость.
Меня только что назначили редакционным сотрудником.
Я решаю поздравить ее с вступлением в наш коллектив и пожелать удачи. Но затем мне приходит в голову мысль получше.
11
ПОРА.
Я вхожу в кабинет Марка Ларкина и, чтобы подчеркнуть важность момента, закрываю за собой дверь. Почувствовав что-то необычное, он отрывается от нескольких предложений Бориса Монтегью, написанных кривым почерком на бумаге со штампом «Отель де Крильон».
— Ты принес отчет? — спрашивает он.
— Заткни, на хер, пасть.
Он садится ровнее и откладывает писанину Бориса в сторону.
— Та пленка все еще у меня, — говорю я.
— Какая пленка?
— Ты знаешь, какая… мародер.
— Ах, та пленка.
— Марки, время подбить бабки.
— Ты хочешь денег? Я должен был давно сам об этом догадаться.
— Я хочу, чтобы моя статья о Лерое Уайте пошла. Он сейчас на волне. Я хочу, чтобы она была на обложке.
— Ты думаешь, что я — царь и бог?
— Да, но я бы сказал, что в данный момент я более всемогущий. Ты себе представляешь, что произойдет, если я прокручу пленку Регине или Мартину Стоуксу?
Марк хватается за нос большим и указательным пальцами, как будто собирается вытащить оттуда козявку.
— Я встречаюсь с Региной и Байроном сегодня в полдень, — говорит он. — Я попробую. Я очень постараюсь.
— Это в твоих интересах.
Он спрашивает о другой статье, над которой я работаю, — истории об Энтони Бьючампе, торговце предметами искусства с подмоченной репутацией, — но я настаиваю на том, чтобы он проталкивал именно статью об Уайте, уже написанную и переписанную.