— Я тебя понял, спасибо за информацию, — ответил он коротко.
Фото на память кольнуло отдельно, но к шефу уже спешил представитель авиакомпании, так что он быстро распрощался и направился к выходу. Я тихонечко вздохнула и сказала жалобно:
— Антош, я в машину пойду, устала.
— Конечно, я через полчаса подойду, только сверну все.
— Здорово, не спеши.
До машины я добралась через полчаса, со мной все решили побеседовать, выразить восхищение, обсудить итоги и попытаться назначить встречи или еще что-то. Пришлось улыбаться, кивать головой, ответно восторгаться и юлить, обещая созвониться и все решить.
В машине я устроилась сзади, попросив Богдана не будить, пока не придет Антон. Водитель кивнул с умным видом, рукой показывая на появившегося сисадмина:
— Ландыш, прости.
— Куда едем? — спросил Антон.
— В офис, — вздохнула я.
И как назло пробки исчезли куда-то, так что с Рождественки до проспекта Мира мы добрались слишком быстро. Мой рабочий день перевалил уже своей продолжительностью за двенадцать часов и без обеденного перерыва. Так что в офис я поднималась голодная, сонная и злая. И совершенно не думала, что нас поджидает.
Аплодисменты! Нас встречали с аплодисментами!!! Я застыла на месте, не знаю что думать. Все сотрудники собрались на ресепшн и нам действительно рукоплескали. Я оглянулась назад… Так поправочка, овации предназначались мне. Богдан и Антон уже растаяли или превратились в пальмы.
— Ээээ — весьма информативно выразила я свою мысль.
— Нет, но ведь действительно, если бы я не знал, что все делалось в режиме дедлайна то решил, что удаленную лекцию готовили в течении долго времени, — в свойственной ему манере пояснил происходящее Даниил.
— Так это к Антону, — попыталась я отбрыкиваться.
— Ландыш, тут идея и организация важна, — заметил Клочков, протягивая бокал, — шампанского?
— А если Вишневский узнает?
— Самолет уже взлетел, — подала голос Соня.
Я посмотрела на бокал и решительно забрала его:
— Закуска есть? Я завтракала шоколадкой в пять утра, а обедала конфетой на лекции.
В общем Витольд прав в последней характеристики своих сотрудников. Спонтанная вечеринка, осетинские пироги и шампанское. И правильно, о работе можно и забыть.
Примерно через полчаса ко мне подошел Богдан. Я сидела на своем любимом комоде — скамье на ресепшн позади секретарей.
— Витольд Лоллийевич просил тебя отвезти домой, перед тем как я поеду за ним в аэропорт.
— Ты поедешь его встречать?
— Да.
— Ты же со мной целый день на ногах, как я тебя в пять утра разбудила.
— Я успел поспать в машине, пока вы лекцию устраивали и проводили.
— Можно я с тобой?
— Ты же еле стоишь на ногах.
— Я же сидеть буду. Ему еще четыре часа лететь.
— Но я уже выезжаю.
Вечеринка продолжалась, я собрала вещи и украдкой сообщила Витьке, что уехала. Он лишь кивнул.
Я ехала в твердой уверенности, что дождусь, буду жаловаться, ревновать, требовать чтобы меня жалели. В итоге я бодро доехала до аэропорта, мы с Богданом даже погуляли по залу отлета, попили кофе, а потом вернулись в машину, где я благополучно уснула за полчаса до прилета самолета. Настолько крепко, что очнулась, когда меня перетянули на колени, крепко обнимая и стягивая полусапожки.
— Богдан, я же просил ее отвезти домой. Откуда запах шампанского?
— Ландыш хотела вас встретить.
— Хорошо, а шампанское?
Богдан молчал.
— В офисе напоили?
— Они признали ее триумф.
— Да, девочка умница.
Немного подумав я решила не просыпаться, лишь удобнее устроилась на его руках и вздрогнула, услышав:
— Теперь у тебя не получится грешить на плохую слышимость, милая.
— Ревновать можно? — прошептала в ответ.
— Можно, но недолго и не всерьез. Здравствуй, Ландыш.
Дни сменяли друг друга. Сегодня Ландыш попросилась домой. Он скрепя сердце отпустил, впрочем, как всегда, когда она оставалась у себя. Иногда он не выдерживал и срывался к ней, но чаще смирял порыв, давая возможность ей побыть с ровесниками. Особенно мучительны были пятницы, когда она с компанией молодежи с работы сбегала в боулинг или кино, на ролледром или каток. Он позволял и маялся, ожидая у камина с карандашом в руке, пока наконец на дворе не появлялась машина — Богдан привозил ее. Уставшую, улыбающуюся. Его сокровище.