Ворвавшись в бухгалтерию, без слов бросилась к папке с приказами.
— Дорогуша, вы обалдели? — возмутилась Елена Николаевна, — что за манеры?
— Здрасьте. Я на время еще возьму папку.
— Нет.
— Извините, но очень надо.
— Вы слышали?
— Нет, — ответила я.
Вожделенная папка была в руках. Но дверь уже перегораживала главный бухгалтер.
— Нахалка, положите папку на место.
— Она нужна шефу.
— Господи, что еще ждать от плебеев, — она нехотя посторонилась, — Я расскажу Витольду Лоллийевичу о вашем поведении.
— Обязательно, пусть знает, по чьей вине он ждал дольше необходимого.
Я протиснулась в дверь и припустила обратно. Выскакивая через другую дверь, я едва не прибила Беляева.
— Рыжая, смотри, куда несешься!
— Хорошо.
И вновь через ступеньку. В кабинет я ввалилась шумно переводя дух. Вишневский удивленно изогнул бровь:
— Ну и?
— Приказы, как вы и просили.
— А босиком зачем скакала по офису?
— А вы откуда знаете?
Он многозначительно посмотрел на мои ноги.
— Плюс за скорость, минус за непродуманность. Почему сразу не оставила у себя?
— Вы проверяли меня?! — осенило внезапно.
— Ландыш, доставай то, что надо заменить. Вот печать. Хотя нет, я сам. Да, я хочу знать, кому доверил офис. Меня не устраивает, как работали секретари, и хоть с тобой приятно общаться, но работу никто не отменял. Если мы поладим и в рабочих моментах, то это будет идеально.
Я проглотила обиду и доставала особо потрепанные приказы, находила их новый вариант и подавала Вишневскому. А дальше я поняла, что такое директор-художник. Он бросал быстрый взгляд на первую версию, затем быстро расписывался и ставил печать. Ко мне возвращались два абсолютно одинаковых бланка, различающиеся только качеством бумаги.
— Обалдеть. С вами и ксерокс не нужен, — к моменту последнего приказа, я уже боготворила его искусство подделки документов.
— Своеобразный комплимент. Все, исчезни, не мешай работать. И обуйся.
Я забрала папки и отправилась к выходу и лишь в последний момент успела отскочить назад, избегая столкновения с дверью.
— Витольд Лоллийевич, это возмутительно. Я конечно все понимаю, однако это переходит границы, — в кабинет вплыла главный бухгалтер.
— Добрый день, Елена Николаевна, — Вишневский встал, приветствуя даму и даже пошел ей навстречу, — что вас так с утра расстроило?
Сдержав едкую реплику, я сделала попытку удалиться.
— Ландыш, задержись.
Задержалась, замерла, прикидываясь у двери третьей пальмой или как это зеленое разлапистое называется? Главный бухгалтер презрительно поджала губы, но Вишневский словно не заметил гримас:
— Так что вас расстроило?
— Ваша… помощница.
— Ландыш? И что же успела натворить девушка всего за пять дней работы? Или сейчас?
— Она врывается в кабинет, шумит, ведет вызывающе. Нет, Витольд Лоллийевич, я понимаю…
— Понимаете что?
— Эмм, ну все заметили…
— Заметили что?
Она стушевалась, хотя я ее понимаю. Мне сейчас хотелось самой спрятаться за кадку.
— Так что вы понимаете и что все заметили?
Молчание было ему ответом. Запал главного бухгалтера закончился.
— Я жду.
— Просто я понимаю, что вы давно знакомы с девушкой и..
— Лишь второй день имею честь лицезреть.
Елена Николаевна в поисках поддержки оглянулась на меня, однако я постигла великий дзен хамелеонов, вжавшись в дверь. Серенький сарафанчик с такого же цвета водолазкой способствовали моему порыву, сливаясь с матовой отделкой стекла. Я боялась и восхищалась одновременно.
— Елена Николаевна, так просветите меня, что все заметили и все понятно. Я немного отстал от офисной жизни. Чем нынче развлекаются мои сотрудники?
— Но вчера все видели, как…
— Ах триумфальное возвращение под дождем? Забыли зонтик. Я же не мог допустить, что девушка промокла. Впрочем, нас это не спасло. И пиццу действительно жалко.
— Но потом она…
— А что она? Опять таки, работать в мокрой одежде неудобно, да и опасно для женского здоровья.
— Она ходила в вашей рубашке!
— И джемпере, что с ростом Ландыша вполне сошло за платье. Или претензии к вещам?
— Да! То есть нет. То есть…
— Хорошо, сие недоразумение выяснили. А что сегодня?
Вишневский вернулся на свое место.
— Елена Николаевна, что она сегодня успела натворить?
— Она нагло берет важные документы.
— Это те, которые в руках у нее? Ландыш, дай сюда папку.