Иронию в голосе шефа я оценила в полной мере. Стало жутко стыдно.
— Как я здесь оказалась? — голос звучал хрипло, потому что жажду я так и не утолила. Вот и стояла сейчас, нервно вцепившись в сумку и боясь поднять глаза.
— Я привез. Первоначально хотел отвезти домой, но мы с Богданом не нашли ключи. Я надеюсь, что они на работе.
— Витольд Лоллийевич, мне жаль, что я доставила вам неудобства и…
— Ни слова больше, Ландыш. Давай отложим разговор и позавтракаем спокойно. В полвосьмого приедет Владимир, привезет с работы свежий костюм. Переоденешься. Первоначально я планировал взять тебя с собой на выездные встречи, однако теперь просто завезу в офис.
Я остолбенела. То есть теперь все водители в курсе, где я ночевала. Зашибись! А ведь они мои подчиненные. Кажется, я застонала в голос, потому что Вишневский наконец соизволил обернуться:
— Ландыш, что опять?
— Да все тоже, — взорвалась я, ведь терять мне теперь нечего, — вы опять меня выставляете перед всеми своей любовницей!
Высказалась и тут же прикусила язык. Кажется, вино домашнее еще не выветрилось.
Вишневский оценивающе осмотрел меня, особенно заострив внимание на кедах. Я понимала, что перешла границу, догадывалась, что разозлила его а себя выставила озабоченной дурой.
— Ландыш, ты сейчас озвучила чьи-то слова? Или свои опасения?
Он сделал шаг в мою сторону, я проворно отпрыгнула и зашипела от боли в ноге.
— Так, милая, давай обойдемся без балета. Мне вчерашнего хватило. Ландыш, я запретил собирать слухи по офису.
— Я не собираю, они сами ко мне липнут. Не без вашей помощи!
— Ландыш, не говори ерунды. Я не переходил никогда границы допустимого, меня полностью устраивает твоя работа. Да, ошибки есть, иногда и грубые, но ты всего три недели работаешь, это нормально.
Он снова сделал попытку приблизиться, однако я уже плавно отступила в сторону, прячась за стол. Сумку, чтобы она мне не мешала, поставила на стул. В любом случае, мне не выйти с территории дома, тут наверно и сам поселок имеет тридцать три кордона охраны. Но и как то его желание сократить дистанцию пугали.
— Ага, только постоянно то конфеты дарите, то подчеркиваете особое отношение.
— Хорошо, больше никаких конфет, только чай и кофе. Я по мере возможности стараюсь защитить тебя.
— Меня вчера ваш вип чуть ли не прибил.
— Но сначала его прибила ты. И потом бы не успел, я вмешался.
— Я случайно задела!!!
— И макет сам по себе полетел, и ногу ты нечаянно вывернула.
— А я похожа на мазохистку?
— Ландыш, ты и меня тубусом приложила.
— Вы просто под руку подвернулись!
Мы кружили вокруг стола. На каждый шаг Вишневского, я шустро бросалась подальше, скрипя зубами от боли.
— Ландыш, почему ты вчера напилась?
На мгновение стало стыдно, я зажмурилась, сбившись с шага. В тот же момент меня поймали за руку.
— Ответ на вопрос жду. А теперь садись и показывай ногу. Тамара передала тебе бинт и лекарство? — меня усадила на стул,
А вот это новость. Нет, я понимаю, что выглядела не лучшим образом, однако…
— Витольд Лоллийевич, ваше гостьи нет…Ой извините.
— Тамара, я же просил.
— Ландыш Милославовна слишком быстро бегает, поэтому я не успела за ней. Вы же сказали принести теплую мазь, — дама обиженно поставила на стол баночку с чем то травянисто-вонючим и положила чистые бинты, — Мне самой перебинтовать гостью? Или накрывать на стол?
— Я сам поменяю повязку, готовьте завтрак.
— Нет, — я попыталась отодвинуться вместе со стулом и только быстрая реакция Вишневского спасла меня от падения.
— Ландыш, сиди спокойно!
— Да хватит на меня кричать!
— Ну я пойду тогда, — Тамара Андреевна тут же ушла.
— Послушай, барышня, — Вишневский уже присел на корточки и протянул руку к шнуркам, — мне твои капризы непонятны.
— Я сама, — я резво наклонилась и наши лбы искрометно встретились.
Также резво выпрямившись, я схватилась за лоб. С больной головой удар оказался впечатляющей, даже на мгновение потемнело в глазах.
Шеф же не спешил поднимать голову, потирая ушиб.
— Сильно? — спросила я.
— Жить буду, — ответил он и мстительно добавил, — но не долго. Ты меня в могилу сведешь. Что плохого в том, что я хочу тебе помочь?
— В том, что вы не спрашиваете мое мнение. Меня пугает ваше излишнее внимание ко мне.
— Только пугает? — он вновь протянул руку к обуви, — обидно слышать. Позволь, я все же помогу. Сын часто выворачивал ноги, руки, лазая по деревьям, так что опыт у меня есть.
И вновь все повторилось — осторожные движения, теплые прикосновения, взрыв ощущений и эмоций. Меня ненавязчиво обольщали и приручали. А может это игра моего воображения? Очнулась я, когда Вишневский встал.