Он опрокинул в себя виски и вдруг запустил стаканом в стену.
Тайсон пугливо сжался.
— Прости… — взглянув на собаку, пробормотал Воровский.
Подхватил бутылку и осел на пепельно-сером диване. Он будет пить, пока не отключится. А завтра… завтра будет видно.
Глава 11. Лиза
Мне было так плохо, что я бежала по скользкому асфальту, даже не понимая, куда направляюсь. Внутри все шипело, взрывалось яростью, помешанной на безысходности. Я не знала, кого ненавижу сильнее – Алю за ее безответственность, или Воровского за его шантаж и внешнюю привлекательность.
«А может, снять деньги со счета в банке, и оплатить проклятый долг?» — судорожно сжимая ручку красивой сумочки, размышляла я. На счету уже полгода лежало пять миллионов рублей. Деньги, к которым я поклялась никогда не прикасаться.
«Но ведь желание не касаться денег, оставленных Олегом, больше моя гордыня. Деньги принадлежат мне. Я получила их как компенсацию за свое молчание. А значит, имею право воспользоваться двумя миллионами, чтобы выкупить сестру».
Осмотревшись по сторонам, я приметила такси у тротуара. Заторопилась к машине.
— В центральное отделение сберегательного банка, — попросила водителя.
— Триста рублей, устроит?
— Конечно.
Устроившись на заднем сидении, я подождала, когда машина тронется с места, и проверила, на месте ли мои документы. Деньги Олег положил на счет в банке, доступ к которому я могла получить только с помощью паспорта и специального кода.
Паспорт был на месте, а код я никогда не доставала. Он был вложен в обложку паспорта и с того самого дня, как мне его выдал адвокат Олега, я к нему не прикасалась.
Сняла обложку с паспорта. Код был на месте.
Втянув грудью воздух, я попыталась расслабиться. Сниму деньги, и завтра утром отнесу их Воровскому. Пусть увольняет меня к чертовой матери. Я не собираюсь становиться офисной девочкой старого миллионера, которому захотелось русской эстетики.
Через тридцать минут по пробкам мы добрались до центрального отделения сбербанка. Я заплатила таксисту и выбралась из машины. Сердце сжималось от страха, но я заставила себя уверенно идти вперед по заледеневшей дорожке.
Центральное отделение сбербанка – это сплошное безобразие. Люди толпились в очередях у стен, на стульях и лавочках. Кто-то пытался скандалить с консультантами, помогающими вводить правильные коды в банкоматы.
На мое счастье, у кассы, где выдавали средства, почти никого не было. Одна женщина меняла валюту по грабительскому курсу, а следом на табло высветился мой номер. Сжав во влажных от волнения ладонях паспорт, я шагнула за прозрачную дверь.
С кассиром возились недолго. Я подписывала бумаги, она сверяла мой паспорт и правильность кода. Спустя сорок минут, взмокшая в шубе от духоты и волнения, с пылающими щеками я прижимала к груди сумочку, в которой покоились ровные стопочки пятитысячных купюр. Все два миллиона легко уместились внутри.
«Может, вернуться сейчас?»
Все же, я одумалась. Решила вернуться домой и успокоиться. К такому человеку, как Воровский, нельзя бежать сломя голову. Он опасен.
На такси я добралась до своей студии, и только там, сбросив на пол свою жемчужную шубку, выдохнула. Два миллиона у меня на руках, а значит, завтра я швырну их в лицо проклятому шантажисту, и пусть исчезнет из моей жизни навсегда!
Очень хотелось смыть с себя наше знакомство. Я срывала с себя одежду с такой ненавистью, как будто она пропиталась его образом. Забралась в ванную, и так тщательно терла себя мочалкой с мылом, что кожа горела. Потом сползла по стенке вниз, и почему-то заплакала. Я никогда не хотела прикасаться к деньгам, которые оставил Олег, а теперь нарушила запрет.
Я плакала, и два мужчины стояли перед глазами. Померкший Олег и яркий, привлекательный Воровский. Я не знала, отчего поставила их на один уровень в своих мыслях. Но ненависть к Воровскому бурлила с такой силой, что снова захотелось влепить звонкую пощечину по его красивому лицу.
«Может, мне повезет, и я даже это сделаю», — сжав мочалку так, что та превратилась в маленький комок, прошептала я. После того, как швырну ему деньги.
В груди горела обида за те угрозы, которыми он сыпал несколько часов назад.
«Я не люблю ломать женщин…» Проклятый мерзавец! Да что он знает о том, как ломают?
Я плакала и плакала. У меня уже не было слез, из груди рвались глухие стоны, помешанные на всхлипах, но я так и не смогла взять себя в руки.
Закутавшись в длинный теплый халат, медленно заварила себе зеленый чай с мятой. Кружка-сова открыла глаза, и я вздохнула. Наверное, я никогда не вылечусь от страшной травмы, которую нанес мне муж. Я не смогу противостоять таким подонкам, как Воровский. Тем, кто возомнил себя хозяином жизни, имеющим право угрожать женщинам жестокой расправой. Поэтому будет лучше быстро отдать ему деньги и уйти. Так я сохраню себя.