— Прости меня, — только сейчас, смотря в подёрнутые плёнкой слёз карие глаза, он понял, о чём говорил ему накануне отец — ни одна вещь в мире не в состоянии искупить плескавшуюся в них боль. — Я такой дурак…
— И ты даже не представляешь какой…
И снова под губами таяли, отвечая, чужие губы — нежно, жадно, отчаянно. Нацу оторвался от них, когда нечем стало дышать, но от Люси оторваться не мог и принялся целовать всё подряд: гладкий лоб, прямой носик, мокрые щёки, пряди волос — пока не выдохся окончательно, спрятав её от всего мира в своих объятиях. Где-то гремел звонок — перерыв закончился, начинался новый урок — но никто из них не шевельнулся, наплевав на возможность получить взыскание за прогул.
— Что мы теперь будем делать? — нарушила тишину Люси.
— Давай начнём всё с начала, — Нацу был уверен, что она спрашивала совсем не о планах на день. — Вернее, продолжим с того, на чём остановились. Только теперь без вранья, хорошо? Хотя я тебе никогда и не врал. Если только один раз, когда ты про опыт на химии спрашивала.
— Твоих рук дело? — услышав в ответ сдавленное угуканье, Люси негромко хихикнула: — Я догадывалась. Искал способ продолжить знакомство?
— Типа того, — усмехнулся Нацу. — Но с дыркой всё действительно вышло случайно!
— Зато весьма удачно.
Они дружно рассмеялись, вспоминая неловкий момент.
— Я ведь тоже тебе не лгала, — успокоившись, начала свою часть исповеди Люси. — Несмотря на то что всё знала. Сначала мне было очень обидно, и я даже собиралась тебя немного помучить, всячески избегая. А потом… Кто в здравом уме мог бы устоять перед Спанч Бобом? — Нацу что-то неразборчиво буркнул ей в макушку. Люси не видела его лица, но была уверена, что он покраснел, и не удержалась от улыбки. — Ты был таким милым, а наша прогулка настолько восхитительной, что я подумала: почему нет? Мне сложно сходиться с людьми — они считают меня странной, а ты смеялся над моими шутками, так внимательно слушал и увлекательно рассказывал… Идея обрести такого друга, пусть всего лишь на две недели, оказалась неимоверно соблазнительной.
— Значит, знакомство с отцом…
— Не более чем приятное совпадение — я не знала, кто он, пока ты сам не сказал.
— Ты же теперь не откажешься от публикации? Эй, и думать не смей, слышишь? Между прочим, ты пишешь гораздо лучше, чем тот звёздный хмырь. «Вампирская сага» мне как-то не очень, если честно, она больше для девчонок подойдёт, а «Драконьи легенды» и «След оборотня» просто супер. И про гномов понравилось, прикольные они получились ребята, с юмором, и… э-э-э… чёрт, прости, я взломал твой пароль. Там делов-то на пять минут было, а мне жутко хотелось что-нибудь ещё твоё почитать. Ты не сердишься?
— Сержусь, Нацу, — слукавила Люси — увидь сейчас его виноватую физиономию кот из «Шрека», хвостатый удавился бы от зависти. — Потому что если ты и дальше будешь так громко говорить, нас засекут. Хочешь на несколько дней попасть в штрафной класс?
— Хм…, а я надеялся, что за секс с племянницей директора мне сделают послабление.
— На тебя мой иммунитет не распространяется, — Люси, с трудом сдерживая смех, показала Нацу язык. — Но… если ты меня поцелуешь… — как же непривычно было об этом просить! Неловко — до жарко заалевших щёк, страшно — до скрипа скомканной в ладони футболки, необходимо — до сладкого головокружения и пересохших губ. — Тогда я, так и быть, замолвлю за тебя словечко.
— Шантажистка, — притягивая её к себе, тепло улыбнулся Нацу.
Резная тень потревоженной шаловливым ветерком листвы плавно скользнула по его лицу, попав точно в такт льющейся из наушников песни:
«Я полюбила тебя, милый,
Чувствуешь ли ты до сих пор то же самое ко мне?
С того самого момента, как мой взгляд впервые остановился на тебе,
Я начала радоваться жизни, я увидела рай в твоих глазах…
В твоих глазах…».
Комментарий к Часть 5
========== Часть 6 ==========
Холодная капля скользнула по щеке, заставив Люси невольно поёжиться и сильнее закутаться в куртку — после жаркой и сухой осени декабрь, внезапно обрушившийся на их головы мелким, словно пропущенным через сито дождём, показался особенно мерзким. Одно не давало впасть в уныние — через неделю Рождество, которое на этот раз она будет отмечать не только с родными, но и со своим парнем.
Парень. Губы невольно расползлись в счастливой улыбке, хотя ей по-прежнему странно было называть Нацу этим словом. Она всегда стыдливо вздыхала, когда в телефонных разговорах мама начинала расспрашивать о нём. В голосе миссис Хартфилии слышалась добрая усмешка и преувеличенный интерес, как у многих, умудрённых опытом взрослых, давно миновавших стадию подростковой любви и смотрящих теперь на переживания младшего поколения с долей здорового, закалённого в различных жизненных перипетиях скептицизма. Люси надеялась, что личная встреча родителей и Нацу заставит первых серьёзнее отнестись к её чувствам, а значит, сведёт на нет пусть и безобидные, но от этого не менее смущающие шутки.
Впрочем, не только взрослые были слегка бесцеремонны. К ним довольно быстро присоединились и сверстники: Нацу не смог (или не захотел, что в его случае почти одно и то же) скрывать от всех изменения в их отношениях, с удовольствием демонстрируя свою симпатию и радость при встречах, чем вызвал настоящее цунами насмешек разной степени тяжести — от доброго подтрунивания до злобного шипения упустивших Драгнила девушек. Люси, не привыкшая к подобному вниманию, отреагировала на него крайне болезненно. Сама же причина этого интереса к её скромной персоне, что ожидаемо потекло на них со всех сторон после знаменательного примирения в школьном сквере, поначалу беззаботно отмахивающаяся от вываленных на его голову жалоб, после очередной рефлексии сгребла Люси в охапку и твёрдо выдала, смотря в упор: «Забей! Они просто завидуют. Ведь у нас есть такие замечательные мы!». Сложно было не рассмеяться в ответ. На душе полегчало, а время успокоило даже самых заядлых сплетников, подкинув им новые темы для обсуждений.
Заглянувший на опустевшую парковку ветер больно хлестнул по задрожавшим коленям, дёрнул подол юбки и умчался вверх по улице. Люси, раздосадовано вздохнув, обернулась на маячившее у неё за спиной полутёмное здание школы — надо было всё же послушаться Нацу и дождаться его внутри. Но ей захотелось поболтать с девчонками (нашлась-таки и для неё парочка приятельниц), обсуждая планы на ближайшие выходные, а не мерить шагами коридор в ожидании, пока тренер закончит с поздравительной речью — сегодня их команда выиграла сложный матч, буквально вырвав победу зубами на последних минутах. Об их соперниках — «Диких быках» — ходило много нехороших слухов, часть из которых начали пересказывать, как только стало известно, что именно они приедут в школу на игру. Люси особо к разговорам не прислушивалась (мало ли что люди напридумать могут), но при виде одинаковых как на подбор громил всерьёз начала переживать за ребят — даже самый щуплый из «Быков» был на голову выше Нацу, Стинга и других «старичков», не говоря уже о пришедших в этом году новых игроках. Обошлось. Даже травмы никто не получил. Не считать же за таковые синяки и шишки? Люси испуганно вздрагивала каждый раз, зажимая рот ладонью, когда кто-нибудь из их команды растягивался на земле. Дядя, сидевший рядом (она смогла уговорить и его прийти на игру, ребятам ведь так нужна поддержка!), укоризненно качал головой: «Милая, они мальчишки, им просто необходимо проходить через подобные испытания, иначе что из них вырастет?». Нацу потом, после матча, сказал ей то же самое, только другими словами: «Заживёт. Он не первый и не последний. Это не смертельно». Люси кивала, внутренне обмирая, когда взгляд задевал уже начавший наливаться синяк у него на скуле (и как только умудрился его получить, в шлеме-то?). Она так и не смогла привыкнуть к вечным драгниловским царапинам и ожогам: тут же хваталась за свою походную аптечку, обрабатывала повреждения, сетовала на его неосторожность, дула на ранки, стремясь облегчить неприятные ощущения, просила поберечь себя. Нацу клятвенно обещал соблюдать все известные правила безопасности, а через два-три дня ей снова приходилось выступать в роли сестры милосердия. Иногда у Люси закрадывалась мысль, что он калечится специально, чтобы лишний раз вынудить её позаботиться о себе, но, глядя в честные серо-зелёные глаза, она безжалостно гнала эти сомнения прочь: Нацу не мог так поступить! Всё дело в его неуёмном темпераменте, как магнитом, притягивающим к нему неприятности. Поэтому незачем накручивать себя и думать невесть что.