— Эй! — окликнул он Фуллбастера. Тот понятливо потянулся к Люси, с ходу найдя нужную точку (недаром ведь на врача собрался, чувствуется порода). — Ну? — получалось говорить только такими короткими фразами — так легче было бороться с подступившей к горлу тошнотой, потому что вблизи вид разбитого драгниловского лица казался ещё ужаснее.
— Жива, — коротко бросил Грей, поправляя на Люси одежду.
— А?.. — Стинг дёрнул подбородком в сторону Нацу.
— Тоже, — негромко откликнулся Чени. — Им нужна медицинская помощь, — обратился он уже к Фуллбастеру.
Грей, согласно кивнув, достал телефон, но прежде чем набрать номер Службы Спасения, пробежал глазами по оставшимся на парковке редким автомобилям, выискивая серый седан директора — на игре мистер Краси сидел рядом с Люси, и, если он ещё не уехал, ему надо сообщить, что с его племянницей случилась беда. Машина оказалась на месте. Грей повернулся к испуганно переминающейся с ноги на ногу команде, схватил ближайшего парня за локоть, подтолкнул в сторону школы:
— Позови директора, он ещё здесь. Бегом!
Хибики, столь «удачно» подвернувшийся Фуллбастеру под руку, ослушаться не посмел — побрёл, спотыкаясь, к зданию, пока не услышал за спиной грозный окрик: «Я сказал: бегом!». Тогда ноги, наконец, обрели нужную прыть, так, что даже влетев в вестибюль, он не сразу смог остановиться и едва не упал на повороте, поскользнувшись на гладком полу.
— Помогите, кто-нибудь! — Хибики уже забыл, кого надо было звать, и кричал первое, что приходило в голову. — Эй, есть здесь кто? Помогите!
Испуганное эхо заметалось в пустом коридоре, наводя панику, и появление мистера Краси скорее усугубило её, чем помогло собраться с духом.
— Ты ведь Хибики Лейтис, верно? Из десятого класса? — заботливо поддерживая его за плечи, спросил директор. — Что случилось?
— Там… они там… кровь… — бессвязно посыпались изо рта слова. — Грей… позвать вас…
— Идём, — мгновенно посерьёзнел мистер Краси. — Показывай, где и что.
Справиться с ролью проводника оказалось легче лёгкого — нужно было всего лишь проводить директора до входной двери. Дальше он обошёлся без посторонней помощи. Хибики лишь потерянно вздохнул, опускаясь на ступени крыльца — этот день ему запомнится надолго.
*
Лейла, не отрываясь, смотрела на бледное лицо дочери, не замечая, как комкает в огрубевших от постоянного копания в земле пальцах платок. Они с Джудо успели лишь забросить вещи в дом Байро и сразу приехали в больницу, где их уже ждал для разговора лечащий врач. Но она не смогла не заглянуть к Люси, чтобы хоть так, через стекло, посмотреть на свою девочку — большего Лейла пока не мола себе позволить, потому что знала: стоит только подойти ближе, прикоснуться и она уже не сможет уйти. А им надо многое обсудить с доктором: лечение, уход, возможные перспективы… Горло свело судорогой невыплаканных слёз — Лейла до последнего не верила в то, о чём несколько дней назад прерывистым от волнения голосом рассказал по телефону брат. Она механически делала множество вещей: собирала сумку, звонила в аэропорт, пытаясь поменять билеты, бронировала места на поезд, объяснялась с администрацией раскопок, передавала дела помощнику — и тщательно гнала от себя мысль, что больше не сможет поговорить с дочерью, услышать её голос, увидеть улыбку. И даже сейчас не позволяла себе расслабиться — не время, не место.
— Идём, дорогая, — плечи заботливо обняла крепкая мужская рука.
Лейла узнала её обладателя, но всё же повернула голову, чтобы встретиться с братом глазами, и про себя подивилась, как сильно он сдал за прошедшие несколько дней. Они ведь общались незадолго до трагедии по скайпу: всегда подтянутый и бодрый, Байро иронично шутил над своей ролью няньки для племянницы, интересовался их делами, передавал привет зятю, соблазняя того зимней охотой. Личная жизнь у брата не сложилась — любимая девушка предпочла другого, оставив однолюба Байро без семьи и детей. Но это не сломило его, и весь нерастраченный пыл своей души он отдал работе. Лейла не помнила, чтобы брат когда-нибудь унывал или опускал руки. Поэтому так особенно больно было смотреть на скорбные складки в уголках губ, видеть глубокую грусть в потухших глазах, ощущать сожаление в каждом осторожном жесте. Лейла не винила его за произошедшее — подобное могло случиться где и с кем угодно, тем более что была уверена — брат сделал всё от него зависящее, чтобы Люси в их отсутствие ни в чём не нуждалась. Но теперь ему не придётся нести эту ношу в одиночестве.
Разговор вышел долгим и трудным. Врач, Сильвер Фуллбастер, крепко сбитый, суровый на вид мужчина с пронзительным взглядом тёмных, почти чёрных глаз, не стал миндальничать, вселяя ложных надежд, просто и подробно обрисовал ситуацию, положил перед ними список других клиник, в которые они, при желании, могли бы перевезти Люси, и предложил всё как следует обдумать. Супруги Хартфилии вернулись к палате. Время на размышление у них ещё было, но принимать решения, особенно такие важные, лучше всего на свежую голову. А пока можно просто побыть рядом с дочерью, подержать за руку и сказать о том, как сильно они её любят.
Подойдя к двери, мистер Хартфилий осторожно коснулся холодного пластика кончиками пальцев, но войти так и не решился. Лейла, подавив тяжёлый вздох, взяла мужа за безвольно повисшую руку: Джудо с лёгкостью улаживал любые вопросы, связанные с работой, но когда дело касалось семьи, становился беспомощным, как ребёнок. Нет, она не сердилась, за столько лет привыкнув к ведущей роли, лишь сейчас впервые ощутив потребность в крепкой, надёжной опоре. Хорошо, что рядом будет Байро — брат всё поймёт без слов, посоветует и поддержит, и ей будет уже не так страшно.
В палате кто-то был — Лейла заметила этого посетителя ещё в прошлый свой приход, но тогда не стала интересоваться его личностью, уверенная, что Байро не подпустит к Люси не вызывающего доверие человека. Видимо, этот смог добиться расположения брата, а значит, нужно о нём непременно подробно расспросить.
— Кто этот мальчик? — по виду паренёк был ровесником дочери и казался смутно знакомым — Лейла уже видела эти встрёпанные розовые вихры, но память упорно отказывалась напоминать, где и при каких обстоятельствах.
— Нацу Драгнил, — немедленно пришёл ей на помощь Байро. — Они встречались.
— А-а-а… да, — перед глазами всплыли несколько фото, что Люси скинула ей после долгих уговоров. — Как он? Ты говорил, его сильно избили.
— Сотрясение мозга, перелом руки и ребра, не считая много чего по мелочи, — перечислил Байро, недовольно морща лоб. — А он здесь днюет и ночует, выгнать его не могу.
Губы Лейлы невольно дрогнули, складываясь в лёгкую, припорошенную светлой печалью улыбку: в голосе брата за недовольством явно чувствовалась забота и об этом мальчике тоже. В этом был весь Байро — суровый внешне, он всем сердцем радел за тех, кто так или иначе оказался под его опекой: младшая сестра, ученики, племянница. И вот теперь Нацу. Брат мог ворчать на него сколько угодно, но при этом переживал, как за родного. Странно, что он ещё собственноручно не транспортировал упрямца в отведённую тому палату. Хотя, судя по глубокой вертикальной складке, пересекающей широкий лоб Байро, и прищуренным глазам, до применения грубой силы осталось совсем немного.
При их появлении Нацу вскочил, тут же болезненно поморщившись — очевидно, резкое движение потревожило недавно повреждённое ребро — и настороженно замер, будто ожидая с их стороны какого-то подвоха. Лейла, пробежав по его лицу внимательным взглядом, поджала губы: на месте брата она уже давно отправила бы мальчика в кровать, для надёжности привязав ремнями, чтобы не смог покинуть её до полного выздоровления. Бледная кожа, чёрные круги под глазами, налившиеся гематомы, опухшие разбитые губы — и куда его в таком виде на подвиги потянуло? Лежать нужно, а не по больнице бегать.