Высоко вздёрнутые брови и недоумённый взгляд дяди ясно дали понять — без подробного рассказа не обойтись. Пришлось, краснея и заикаясь, повествовать грустную историю о покорении каната, прилипчивом, как репей, рыцаре и ехидной целительнице. Образ непутёвой принцессы вышел трагикомичным, заключительный монолог — самообличительным, но довольно трогательным, заставив единственного зрителя задумчиво пригладить белоснежные бакенбарды.
— Давай вернёмся в клинику, — предложил Байро, когда длина паузы выросла до неприлично больших размеров. — Мне кажется, при падении ты ударилась не только рукой, но и кое-каким другим местом.
— Дядя! — праведное негодование мгновенно осушило слёзы, для равновесия добавив краски уже и так пылающим щекам.
— Вообще-то я имел в виду голову, — Байро умело спрятал коварные смешинки в глазах за лёгким прищуром и добавил теплоты в голос: — Люси, дорогая, не накручивай себя. Каждый имеет право ошибаться. Мой авторитет в школе не пошатнётся от того, что ты сказала или сделала что-то неправильно. Тем более что твои сегодняшние так называемые прегрешения абсолютно (слышишь? Абсолютно!) таковыми не являются.
— Значит, ты не сердишься?
— Ну… нет. А вот если ты не съешь хотя бы два куска пиццы (прости, мне совершенно не хочется готовить, поэтому давай сегодня обойдёмся вредной едой?), я буду страшно зол.
Ответом ему были счастливый смех, крепкие объятия и жаркие заверения съесть и больше, если в пицце не будет лука. Составив вечернее меню, Байро всё тем же заботливо-серьёзным тоном посоветовал Люси не забивать больше голову всякой ерундой и оставил её одну.
После разговора произошедшее в школе уже не казалось чем-то непоправимо-страшным. Единственное, что досадно скреблось в душе, не давая насладиться приятной компанией (дядя, шахматы, две пиццы — любительский ремейк классической гангстерской картины), это воспоминания о Нацу. Не нужно было ему грубить. Ничего ужасного не произошло бы, проводи он её до кабинета. Или покажи все удивительные места в округе, тем более что ей и самой безумно хотелось их посмотреть. Особенно Белого Кролика. Ведь у неё есть то самое, заветное, желание, которое нужно прошептать ему на ухо, а затем трижды погладить тщательно выбитые на камне усы. И захватить на память камушек из Розового карьера, чтобы потом сделать из него кулон. Пожалуй, только в Дом с привидениями она не отважилась бы сходить, потому что до жути их боится. Так что стоит завтра извиниться перед Нацу — не из меркантильных побуждений, а для успокоения собственной совести, чтобы больше не мучиться от её болезненных уколов.
Боясь упустить Драгнила в толпе или разминуться с ним в коридорах, Люси уже с раннего утра караулила у шкафчика, спрятавшись за угол. Едва он появился, она тут же окликнула его, от волнения зачастив на ходу:
— Привет! Ты только не подумай ничего, ладно? Что я сталкер, например, и преследую тебя, или ещё чего в таком духе. Просто ты мне помог вчера, и надо было хотя бы сказать спасибо, а не кричать. В общем, я хотела извиниться и поблагодарить.
Люси судорожно перевела дыхание и замерла в ожидании ответа, в упор смотря на Нацу. Тот, неразборчиво угукнув, вытащил из шкафчика книги, с грохотом захлопнул дверцу и ушёл. Ей оставалось лишь с глупым видом пялиться ему вслед. Было не обидно, скорее, удивительно и непонятно: неужели она настолько сильно его обидела, что теперь он даже не хочет с ней разговаривать? Пожалуй, большего провала в её жизни ещё не случалось.
Потоптавшись немного на месте, Люси направилась в класс — смысла торчать посреди коридора уже не было. Она зашла в аудиторию самой последней, вместе с учителем — хороший способ избежать лишнего внимания, но не лучший при поиске свободного места. Сейчас таковых оставалось два: одно — на первом ряду, прямо напротив доски и учительского стола, второе — правее, дальше от двери. Люси предпочитала садиться ближе к окну — там было светлее и отпадала надобность в очках, которые врач прописал ей два года назад. Не занимай Нацу следующее за пустым столом место, надобность в выборе отпала бы сама собой. Однако после утреннего разговора находиться рядом с ним было неловко (вдруг подумает, что она и вправду его преследует), так что приглянувшаяся парта так и осталась пустой.
Начался урок химии. Люси посещала её факультативно: баллов для поступления в выбранный университет хватало с лихвой, но она придерживалась мнения, что знания лишними не бывают, а будущая профессия требовала широкого кругозора — по крайней мере, сама Люси считала именно так. Химия оказалась для неё достаточно сложным предметом: бесконечные формулы веществ воспринимались как записи на неведомом доселе языке, химические реакции приравнивались к волшебству, а периодическая таблица пугала похлеще плаката для проверки зрения в кабинете окулиста. Но Люси не сдавалась — это было не в её правилах. Поэтому испещряла тетрадки мелкими бисеринками букв, сочиняла из формул смешные песенки, раскладывала из карточек с названиями химических элементов пасьянсы — в общем, делала всё, чтобы уложить в голове не поддающиеся запоминанию предмет, превратив учёбу в весёлую игру. В новой школе уроков химии Люси пока посещать не доводилось — неожиданно возникшие с её документами проблемы и затянувшийся переезд не позволили ей начать учебный год вместе с другими учениками. Потом нужно было определиться со списком предметов и утрясти расписание. Так что этот был первым, а потому особенно волнительным — не хотелось ударить в грязь лицом.
Поздоровавшись и объявив тему урока, учитель, мисс Милкович, предложила им разбиться на пары для лабораторной работы. Люси даже не тронулась с места — вряд ли кто-то добровольно захочет присоединиться к ней, если только не найдёт себе напарника — и вздрогнула, когда громыхнул, проехав ножками по полу, стоящий рядом свободный стул. С которого ей теперь широко улыбался Нацу.
— Не возражаешь?
Люси молча сдвинулась в сторону, чтобы он смог сесть ближе к столу, при этом постаравшись оставить между ними максимально возможное расстояние: Нацу слегка пугал её перепадами своего настроения, поэтому, не зная, чего ожидать в следующий момент, она инстинктивно старалась держаться от него подальше. Драгнил на этот манёвр не обратил внимания, продолжая всё так же пялиться на неё и, кажется, совершенно не слушая объяснения учителя. Люси с тревогой покосилась на помеченные цифрами пробирки: насколько велики её шансы обойтись сегодня без травм и приключений, учитывая, кто напросился ей в пару?
Самым интересным на химии для неё всегда были лабораторные работы, превращающиеся в сложный и оттого чрезвычайно привлекательный квест. На них она попеременно воображала себя то готовящей лекарственные припарки для раненного Артура Морганой [6], то повторяющей урок зельеварения педантичной заучкой Грейнджер, то злой Волшебницей Востока, нагоняющей страх на жителей Жёлтой страны [7]. Бурлящие в колбах реактивы, меняющие цвет жидкости, бесследно исчезающие в растворах предметы — чем не магия? После очередного, наполненного опытами урока Люси кропотливо рылась в Сети в поисках новой, пока ещё не известной ей волшебницы, за раз проглатывая найденную литературу, чтобы на следующем уроке примерить на себя её образ. Они были такими разными, все эти представительницы недоступного магического мира: добрые и коварные, красавицы и полные уродины, счастливые и не очень. Люси любила их всех, ничего не меняя в характерах, добавляя лишь одно — особую собранность и внимательность при выполнении заданий. Ведь ведьма не должна ошибаться, варя зелье, иначе не миновать беды. Причём, не только в волшебном мире, но и в её, материальном. Поэтому столь халатное отношение Нацу к объяснениям учителя Люси довольно сильно расстроило, и она решила, что руководить процессом, дабы избежать неприятностей, будет сама. Напарник отнёсся к доставшейся ему роли пассивного наблюдателя с поразительным спокойствием, лишь нетерпеливо поёрзал на стуле, намекая, что пора начинать. Люси последний раз глубоко вздохнула и потянулась за первой пробиркой.