— Да уж… — протянул я, и недоверчиво оглянулся, — улица часто преподносит сюрпризы…
Окончательно убедившись, что тайной грязнючей тропой следуем лишь мы двое, позволил себе перевести дух, подтянул к стене пластиковый короб и устало присел. Да уж, попахивало в межзаборье — хоть ртом дыши, но в нашей ситуации не до капризов. К слову, Ч’айя неудобства переносила стойко и даже не морщилась.
— Передохнём… — пояснил я очевидное, в первую очередь — себе: — А ещё самое время собраться с мыслями…
Ч’айя послушно кивнула. А я только сейчас заметил, что выглядела подруга (в отличие от меня) совсем не запыхавшейся. И ни капельки не напуганной. Вынула из сумки бутылку воды, отпила сама, протянула мне.
Отмахнувшись не самым вежливым жестом, я сунулся за флягой, искренне порадовавшись, что успел наполнить ту перед прогулкой с неудачливым предателем Шникки. Предложил девчонке, но та лишь фыркнула.
Приложился к горлышку, пытаясь успокоить летящие хороводом мысли, но тут Ч’айя многозначительно усмехнулась:
— Значит, ты живёшь здесь уже не первый год?
— Семь…
Пайма приятно обожгла губы. Стараясь не перестараться, я закрутил флягу и вернул в карман.
— У тебя вообще случались дни, когда ты не был вынужден удирать от чу-ха, а те не дрались меж собой?
— Смешно… — Я и правда хохотнул, сдавленно и отнюдь не весело. — Но ты привыкнешь.
Кареглазая покосилась сверху вниз, на этот раз с упрёком.
— Сомневаюсь.
— Нет-нет, правда, — я повёл плечом, вдруг ощутив острую необходимость убедить её в своей правоте, — если поймёшь принципы, станет проще!
Откинул голову, опираясь затылком на прохладные кирпичи.
Ч’айя медленно прошлась по межзаборному проулку.
— Говоришь так, словно эти принципы существуют…
Она подобрала обрывок верёвки, брезгливо отряхнула, перепоясала балахон поудобнее и перевесила сумку. Я наслаждался отдыхом, теплом паймы и зрелищем, не спеша комментировать. Затем произнёс:
— Ты должна знать, что если запереть в комнате двух чу-ха, они обязательно найдут причины поубивать друг друга. Если запереть троих, появится первый раб. Запрёшь пятерых, получишь религию и политическое обустройство… Увы, но причины убивать при этом не исчезнут.
Она подступила, нависла и нахмурилась.
— Допустим, твоя странная притча поможет мне понять образ мысли одного завшивевшего рисовальщика. — Девчонка мотнула головой в сторону шаткого фанерного убежища. — Но как она должна помочь с анализом принципов выживания в этом крысятнике?
Я невольно улыбнулся. Круговерть ночно-утренних событий была настолько нестерпимо-плотной, что в неё просто не хотелось верить. Однако верная пайма прекрасно справлялась с обязанностями.
— Конечно, ты права. Никак… Просто всегда держи эти слова в памяти, и старайся выжить.
К моему удивлению Ч’айя тоже улыбнулась, даже усмехнулась, чуть нервно:
— Да уж, Ланс, такое едва ли помогает с пониманием…
И в межзаборье наступила неловкая тишина. Причём действительно неловкая, когда не знаешь, ни куда руки деть, ни взгляд.
Что я мог предложить своей девчонке этим замечательным утром?
Что мог сделать, чтобы защитить нас обоих от всех угроз Юдайна-Сити, и при этом хоть как-то разгрести информацию, которую на меня методично вываливали джи-там?
Какая часть этой самой информации в итоге окажется правдой, а какая — ложью, которую виртуальные ублюдки поочерёдно использовали, чтобы вдосталь поиграться Лансом фер Скичирой?
Возвращение в нору, даже запасную, сейчас было возможно едва ли.
Когда Диктатион узнает, что в рядах его обожаемой казоку случилось предательство, он пошлёт в «Кусок угля» неприметных чистильщиков. Песчаный Карп (с вероятностью 99%) уже знает о срыве операции по моей доставке, и тоже, наверняка, принял дополнительные меры по поиску.
Кроме того, перестрелка на 13-й улице обязательно привлечёт внимание «Детей заполночи». Которые, разумеется, тоже бросятся на поиски ценного терюнаши. Да что там⁈ Не исключено, что отголоски событий могут докатиться даже до «Голубого Лотоса», имевшего на улицах немало осведомителей…
Я поднял потяжелевшую руку и задрал рукав. Сложно сказать, чем в текущей говённой ситуации может помочь Сапфир, но пусть хотя бы советом, кому же иначе мне тогда вообще плакаться?
По дисплею пробежал сигнал вызова, вернулся автоматическим сообщением — профиль недоступен, гаппи синешкурки вновь в режиме записи с вежливой инструкцией пояснить суть вопроса. Что ж, почти не удивительно. Вероятно, снова навалилось. С учётом её сильнейшей занятости в последние дни, недавняя помощь с Ч’айей — вообще подвиг.
А это значит, придётся разгребать самостоятельно…
На мгновение я допустил в голову пёструю змеюку опасной мысли и всерьёз задумался о Магде. Об истинных возможностях Алой Вистар, о её настоящих мотивах.
Внутри что-то шевельнулось, предательски, с намёком. Я тут же заставил шепоток заткнуться. Хотя бы пока. Кто захочет проверять, как «Лотос» и Смиренные Прислужники отреагируют на новости о существовании некого тайного убежища, в котором ждут своего часа подобные нам с Ч’айей?
Впрочем, сейчас это точно не являлось первоочередным вопросом.
Сейчас первым делом требовалось решить, как не стать разменной монетой в опасных игрищах джи-там, и покинуть любопытные улицы.
Тогда я вспомнил, с чего всё начиналось. Встал, стараясь не морщиться от укола боли в боку, и перевёл основную «болтушку» в режим полного отсутствия. Сказал, постаравшись выглядеть предельно спокойно и уверенно:
— Прокатимся на транзите.
п.4.; г.5; ч.2
Если Ч’айя и не поверила, что я контролирую непростую, пошедшую опасными трещинами ситуацию, то правила игры всё же приняла.
— Веди, — она послушно кивнула, регулируя крепление противопыльного респиратора. — Я буду тиха и неприметна. Да и бомбы кончились…
Девчонка улыбнулась напоследок (в очередной раз растопив моё сердце), а затем натянула маску.
Мы снова зашагали вдоль стены рыбной фермы, через пару минут выбравшись на пустынную улочку — судя по непрерывному ору и визгу, неподалёку находилось одно из районных штормбольных полей, и сейчас на нём как раз кипел очередной матч, притянувшей б о льшую часть обитателей окрестных комплеблоков.
Убедившись, что не стали объектами лишнего интереса, мы свернули на юг. В спешке, но без паники миновали ещё пару кварталов, вышли на Виривага-ню и уже по ней добрались до «Чёрного Камня».
Эта станция «сквозняка» не была подземной, как подавляющее большинство прочих, поэтому к ней подвесной монорельс подлетал снизу-вверх из массивной прослойки между Юдайна-Сити и Такакханой. Затем состав притормаживал внутри крытой пассажирской платформы на сваях, после чего всё так же по поверхности утекал в нагромождения зданий на юго-востоке.
Порадовавшись, что не стал подкупать плешивого отшельника, я пошарил по карманам и набрал-таки мелочи на билеты. Ещё раз негромко проговорил Ч’айе последние инструкции, как себя вести. Коротенько помолился Когане Но, после чего мы двинулись по вышарканным ступеням к платформам над улицей.
К счастью, начавшийся чемпионат изрядно прорядил пассажиропоток, избавив сквозной транзит от его обычных толп и бесконечной давки. Встречные чу-ха оглядывались на меня, шумно принюхивались, негромко шипели и пытались рассмотреть спутницу, но никто не приставал, а большинство ограничивалось охранными знаками вслед.
«Детей заполночи» тоже заметно не было. Что ж, ещё один добрый знак, потому что я понятия не имел, что сказать и сделать, если многочисленные патрули казоку-йодда на традиционном «сухом кольце» получили приказы доставить Ланса фер Скичиру в Нарост…
Ладони под перчатками потели беспрерывно, дыхалку сбивало тревогой и волнением. Причём в меньшей степени за себя, и в большей — а как всё происходящее вокруг будет воспринимать девушка?
Впрочем, украдкой понаблюдав за ней в ожидании «сквозняковского» состава, я почти сразу убедился, что опасения напрасны. Ч’айя строго следовала навязанным мной правилам, совсем не высовываясь из-под многослойной накидки; постоянно держалась поближе (иногда даже приятно притираясь), и при этом умудрялась осматриваться с неиссякающим любопытством.