Подмастерье Пастухов Ганкона обещает помолиться о моей грязной душе и в очередной раз попросить Стаю о снисхождении. Сааду Пикири тоже обещает помолиться обо мне. Но не лично, а в том числе, потому что молитвы Когане Но обычно охватывают всех живых существ Тиама.
А затем они уходят вниз по улице к ближайшей станции сквозного транзита, пошатываясь, чуть ли не в обнимку, сытые и определённо довольные посиделками.
Не знаю, почему, но этой ночью решаюсь за ними проследить.
Просто так, ни с того, ни с сего. Потому что я — Дитя Бонжура, и охраняю мир на его территории. Даже если меня об этом не просят.
Иду за парочкой на вежливо-безопасном удалении, наслаждаясь прохладой и почти пустыми улицами района. Увязавшегося за Ганконой и Пикири тощего гадёныша, естественно, замечаю почти сразу. А затем и ещё одного.
Чу-ха, вынырнувшие из подворотни, определённо «напёрсточники», это заметно по неопрятной одежде, жестам и даже походке, а у одного от скрежеталки основательно подгнили уши. Вклинившись между мной и стариками, они перешёптываются и чуть ускоряют шаг. Собственного хвоста, к счастью, не замечают.
Пристраиваюсь быстро, но аккуратно, предусмотрительно огибая пятаки под фонарями и размазанные по тротуарам отсветы рекламных щитов. Скольжу в полумраке, огибая свет.
Моя парочка сворачивает в переулок срезать коротким путём.
Чужая парочка сворачивает за ними.
Я тоже ускоряюсь, расстёгиваю пальто.
Случившееся едва ли можно назвать совпадением. Разумеется, на сааду и стайщиков обычно не нападают. Однако в Юдайна-Сити также запрещено жрать коров, но кое-кто подчас пренебрегает запретами, сисадда? А рупии в карманах служителей любой веры водятся почти всегда, и это для помутившегося мозгами любителя геромета работает мощнейшим магнитом…
Переулок удивительно пуст: ни дервишей в хлипких лачугах, ни заблудившихся полуночных пьяниц, ни переплетённых в скоротечном экстазе хвостов. Когда в лапе одного из «напёрсточников» просверкивает сталью ножа, я вынимаю башер и перехожу на лёгкий бег.
Я могу просто спугнуть их, едва ли отважных и готовых к настоящей драке. Могу запугать жилетом «Детей заполночи» в открытом разговоре. Но сегодня мне не до увещеваний, оставлю это дневной работе по решению деликатных вопросов… и пусть жестокая Двоепервая Стая, если возжелает, накажет возгордившегося терюнаши за бесцеремонное распоряжение чужими судьбами!
Стреляю издали. Чу-ха бы с такой дистанции точно промазал, даже трезвый. А может, даже зацепил бы идущих дальше по линии боя пожилых пьянчуг. Но ближе подбираться нельзя, тогда ублюдки заметят, поднимут шум, привлекут внимание стариков, а волновать собутыльников в мои планы не входит. А ещё — я не чу-ха.
Первая пристрелочная проходит мимо. Вторая фанга через миг клюёт левого наркомана — гнилоухого, скрюченного, — почти в затылок. Тот спотыкается, издаёт короткий сдавленный фырк, роняет нож и падает мордой вперёд.
Второй даже не успевает сообразить, что стряслось. Замирает, ошалело уставившись на лежащего приятеля с красной дыркой у основания черепа. Начинает поворачиваться, и «Молот» прошивает аккуратное отверстие в его вшивом виске.
Три секунды, три выстрела, шелест опадающих тел.
В переулке снова наступает тишина.
Пикири и Ганкона продолжают неторопливое шествие, придерживая друг друга под локти, нескладно распевая заунывный храмовный гимн, и так и не осознав, что случилось за их спинами.
Перешагиваю трупы, от которых воняет так, словно они пролежали тут уже месяц. Бросаю внимательные взгляды на фасады надвинувшихся комплеблоков, на тёмные окна и пустые балконы.
Всё тихо, всё спокойно. Улица получила новую пищу, а гигантское гнездо не заметило потерю парочки неудачливых обитателей.
Снова разорвав дистанцию до предельной, ещё пять минут провожаю стариков до станции транзита. Убеждаюсь, что оба благополучно спустились под землю, отступаю в тень, перезаряжаю башер, и, слегка пошатываясь, направляюсь в «Кусок угля».
Глава 14
ТЫ ЧТО, РАССТРОЕН?
Пузырь взорвался в вихре такого визга, пощелкиваний, рычания и воплей, что заложило уши и начисто перекрыло грохот пальбы в считанных метрах за стеной. Глаберы скакали, будто детёныши, а господин Шау рассматривал их с видом довольного и очень гордого папашки. Ухватил себя за веко, вывернул, мазнул кончиком пальца.
— Отличная работа, господин Зикро! — произнёс он и приложил сомкнутые ладони ко лбу, словно бы одна из этих лап совсем недавно вовсе не сжимала башер. — Вы все отлично постарались, новые мицели-йодда «Диктата», и ваши старания будут многократно вознаграждены! Работу завершат штатные глаберы казоку, а вы можете…
Ещё секунду назад мне казалось, что громче вопить нельзя. Но стая взвилась в новом, ещё более оглушительном ликовании. Наверное, такое же сейчас происходило на трибунах «Абиман Арены», где гремели финальные битвы штормбольного состязания.
Ч’айя улыбнулась мне, кивнула и… вдруг подмигнула.
Не дав опомниться, лёгкой походкой уплыла к автоматам с закусками и включила вариться порцию чинги. Словно это послужило сигналом, туда же рванули все двадцать семь «голых землекопов», уже через мгновение жадно пичкая себя чингой, «Камуяпи» и питательными батончиками.
Я с улыбкой наблюдал. Ну, то есть в надежде, что с улыбкой — на самом деле не уверен, на что была похожа эта измученная гримаса. Подмечал красные глаза, обвисшие усы, пятна пота на спинах и общую опустошённость жестов. Пока кто-то пил пайму и пялился на сражение, для кого-то в этом куполе миновала целая вечность.
Байши! Пришло время вздрогнуть и вспомнить о штурме…
…Чтобы тут же осознать, что пальба за пределами зала стихла.
Разом, словно во время гвалта глаберов кто-то выключил звуки боя.
Глянув на экраны, я обнаружил, что кукуга больше не атакуют. Их осталось меньше десятка, израненных, едва исправных, но вполне боеспособных и скрутивших хвосты как минимум сотне криитов.
Словно впавшие в транс, бывшие онсэн со всего гнезда застыли на местах… а затем разом рухнули мордами вниз. Готов клясться, уже через минуту за их неподвижными тушками прискачет целый рой манджафоко казоку.
Всемилосердная Когане Но! Если бы глаберы только знали, до чего близко синтосексуалы подобрались к нашему куполу, наверняка забились бы в панике, которую не остановить крохотным башером Винияби Шау…
Я глубоко вздохнул и вдруг заметил, что пальцы нервно поигрывают со шнурками галстука. Спрятал «Молот» в кобуру. Выключил экраны и встал, тоже разминая шею. Попытался вспомнить, когда в последний раз принимал добротный, без спешки душ. Совсем недавно вроде, однако из-под пальто пахло чем-то… в общем, я встречал подворотни за рюмочными, откуда несло многим свеж е е.
А в следующее мгновение я обмер. Застыл на месте, не веря ушам. И даже отвернулся, чтобы кареглазая подруга или Шау случайно не увидели вытянувшегося лица. Потому что гаппи щёлкнул, снова открывая входящую линию, а фер вис Кри на ней произнёс отчётливо и строго:
— Ланс, внимание! Я хочу, чтобы ты приказал Зикро немедленно обнулить все кинжальные протоколы.
— Вийо⁈
Видимо, я переспросил слишком громко, потому что в сторону бездельника-терюнаши обернулись почти все. Торопливо жующие, буквально давящиеся бесплатными закусками и проливающие напитки на подбородки, усы и одежду, они смотрели на меня со смесью интереса и брезгливости, будто недоумевая от присутствия в зале откровенного чужака. Зикро жевал за троих, косясь в мою сторону с упрёком (за которым всё же крылась благодарность).
— Вийо, пунчи⁈ — чуть тише повторил я, отходя к дальней стене.
— Я отменяю операцию, Ланс, — с нажимом повторил Диктатион. — Немедленно! И хочу, чтобы приказ об этом отдал ты. Прямо сейчас!