«Вождь народов» не мог в силу своей необразованности понять, что английская политика всегда руководствовалась принципом: «у нас нет друзей и врагов, у нас есть лишь национальные интересы». Он судил об английской, как, впрочем, и о французской политике по «мюнхенцам» — Чемберлену и Даладье и не хотел замечать, что после захвата Германией Чехословакии в марте 1939 года в политике Англии и Франции наступил резкий поворот в сторону сближения с СССР на антигерманской основе. Верные шансы создать совместно с западными державами антигитлеровскую коалицию были упущены. Сталин предпочел договориться с Гитлером против Англии и Франции. Второй роковой просчет Сталин совершил, продолжив свою ориентацию на сотрудничество с Гитлером, после того как в мае 1940 года Франция была разгромлена и Черчилль — сторонник решительной борьбы с гитлеровской Германией и союза с СССР — сменил Чемберлена на посту английского премьера. Даже неискушенному было ясно, что, освободившись на Западе, Гитлер обрушит очередной удар на Советский Союз. Надо было срочно менять всю политику и идти на сближение с Англией и США, тем более что последние протягивали Москве руку. Вместо этого Сталин продолжал снабжать Германию стратегическим сырьем для ведения войны и в ноябре 1940 года послал Молотова в Берлин на переговоры, где речь шла о присоединении Советского Союза к Антикоминтернов-скому пакту. Более абсурдное решение трудно себе представить.
Сталин, а затем и его последователи постарались сделать все, чтобы оправдать перед историей решение о заключении пакта с Гитлером и сотрудничестве с фашистской Германией. Основные их аргументы в пользу этого решения, на десятилетия определившие направленность советской пропаганды, историографии и публикаций по этому вопросу, заключаются в следующем:
правящие круги Англии, Франции и США стремились в 1938–1939 годах направить гитлеровскую агрессию против Советского Союза, и, если бы не пакт 1939 года, возник бы единый фронт западных держав и Германии против первого социалистического государства;
после разгрома Польши Гитлер мог бы при попустительстве западных держав напасть на Советский Союз, но пакт 1939 года предотвратил такое развитие событий;
гитлеровская агрессия против СССР сопровождалась бы образованием второго антисоветского фронта на Дальнем Востоке в лице Японии;
советско-германский пакт был необходим, поскольку Англия и Франция не желали союза с СССР и сорвали переговоры в Москве в августе 1939 года;
договор 1939 года позволил Советскому Союзу отсрочить войну и укрепить свою оборону;
с 1 сентября 1939 года по 22 июня 1941 года вторая мировая война носила империалистический характер с обеих сторон, и благодаря пакту 1939 года Советский Союз смог стоять в стороне от империалистической бойни.
Эти аргументы в защиту договора 1939 года не выдерживают критики, если внимательно проанализировать факты, документы и действительный ход событий в их совокупности. Ложен в своей основе главный аргумент, что Советскому Союзу угрожал в 1939 году единый фронт западных держав и Германии и что с Англией и Францией невозможно было добиться соглашения об объединении усилий против гитлеровской агрессии. Пересмотреть сложившиеся стереотипы в трактовке событий 1939–1941 годов оказалось не просто даже в последнее время. Это показала дискуссия на втором Съезде народных депутатов СССР вокруг решения комиссии по политической и правовой оценке советско-германского договора 1939 года. В решении комиссии констатировалось: «Истекшие полвека дают возможность критически осмыслить каждый эпизод перехода Европы от мира к войне, тщательно выверить всю совокупность фактов до и после августа 1939 года. К такому прочтению истории нас обязывает память о бесчисленных жертвах и горе, не обошедших ни одну советскую семью от Балтики до Камчатки. В этой переоценке ценностей не может быть ни запретных тем, ни поставленных выше правды личностей».[3]
3
* От комиссии Съезда народных депутатов СССР по политической и правовой оценке советско-германского договора о ненападении от 1939 г.