Исследователям предстоит еще пролить свет на многие оставшиеся неясными и спорными вопросы. Среди них можно было бы назвать такие: когда у Сталина возникло решение заключить договор с Гитлером — в середине августа, как официально утверждается, или намного раньше, как свидетельствует, например, его выступление на XVIII съезде ВКП(б) в марте 1939 года; от кого исходила инициатива заключения договора — от Сталина или от Гитлера; каковы были подлинные намерения и мотивы Сталина при заключении договора; почему Сталин предпочел договор с Гитлером поискам соглашения с Англией и Францией; как Сталин оценивал общую политическую и стратегическую ситуацию в Европе в 1939 году и после; какова была позиция и влияние других советских политических и военных деятелей по германскому вопросу в 1938–1939 годах — Молотова, Жданова, Ворошилова, Литвинова и других. Все эти вопросы ждут своего решения,
Предлагаемый вниманию читателей сборник основан, с некоторыми дополнениями, на подготовленной департаментом США публикации 1948 года «Национал-социалистическая Германия и Советский Союз. 1939–1941. Документы из архива германского министерства иностранных дел». В том же году публикация была переведена во многих странах Западной Европы и стала одним из основных документальных источников для изучения предыстории второй мировой войны и советско-германских отношений.
Конечно, это далеко не все документы и материалы, относящиеся к данной теме. Не говоря уже о документах из советских архивов, они могли бы быть дополнены интересными документами, опубликованными в официальном 42-томном издании протоколов и документов Нюрнбергского суда, в многотомном совместном издании США, Англии, Франции и ФРГ «Документы германской внешней политики. 1918–1945» и др.[4] В совокупности с мемуарами и дневниками Риббентропа, Вайцзекера, Хильгера, Геббельса, Гальдера и других деятелей «третьей империи» можно составить весьма полную картину того, как планировалась и осуществлялась германская политика в 1939–1941 годах.
Немецкие документальные и мемуарные свидетельства проливают свет и на советскую политику. Так, например, из публикуемых в настоящем сборнике документов видно, что именно советские политики выступили весной 1939 года инициаторами советско-германского сближения и упорно добивались его. В меморандуме статс-секретаря МИД Германии от 17 апреля 1939 года излагается его беседа с советским послом в Берлине Мерека-ловым. Вайцзекер приводит, в частности, его слова о том, что «Советская Россия не использовала против нас существующих между Германией и западными державами трений и не намерена их использовать. С точки зрения России нет причин, могущих помешать нормальным взаимоотношениям с нами. А начиная с нормальных, отношения могут становиться все лучше и лучше». В последующие месяцы временный поверенный в делах Астахов давал понять германской стороне, что смещение Литвинова означает поворот в советской политике, что в англо-советских переговорах Англия вряд ли получит желательные для нее результаты. 5 июня посол Германии в Москве Шуленбург докладывал в Берлин: «…фактом является то, что господин Молотов почти что призывал нас к политическому диалогу. Наше предложение о проведении только экономических переговоров не удовлетворило его».
Читателю интересно будет узнать из документов о закулисных сторонах сталинской внешней политики и советско-германских отношений в 1939–1941 годах.
Вячеслав Дашичев,
доктор исторических наук,
профессор
И. В. СТАЛИН: ИЗ ОТЧЕТНОГО ДОКЛАДА 10 МАРТА 1939 ГОДА НА XVIII СЪЕЗДЕ ВКП(б)
…В наше время не так-то легко сорваться сразу с цепи и ринуться прямо в войну, не считаясь с разного рода договорами, не считаясь с общественным мнением. Буржуазным политикам известно это достаточно хорошо. Известно это также фашистским заправилам. Поэтому фашистские заправилы, раньше чем ринуться в войну, решили известным образом обработать общественное мнение, т. е. ввести его в заблуждение, обмануть его.
Военный блок Германии и Италии против интересов Англии и Франции в Европе? Помилуйте, какой же это блок! «У нас» нет никакого военного блока. «У нас» всего-навсего безобидная «ось Берлин — Рим», т. е. некоторая геометрическая формула насчет оси. (Смех.)
Военный блок Германии, Италии и Японии против интересов США, Англии и Франции на Дальнем Востоке? Ничего подобного! «У нас» нет никакого военного блока. «У нас» всего-навсего безобидный «треугольник Берлин — Рим — Токио», т. е. маленькое увлечение геометрией. (Общий смех.)
Война против интересов Англии, Франции, США? Пустяки! «Мы» ведем войну против Коминтерна, а не против этих государств. Если не верите, читайте «анти-коминтерновский пакт», заключенный между Италией, Германией и Японией.
Так думали обработать общественное мнение господа агрессоры, хотя не трудно было понять, что вся эта неуклюжая игра в маскировку шита белыми нитками, ибо смешно искать «очаги» Коминтерна в пустынях Монголии, в горах Абиссинии, в дебрях испанского Марокко. (Смех.)
Но война неумолима. Ее нельзя скрыть никакими покровами. Ибо никакими «осями», «треугольниками» и «антикоминтерновскими пактами» невозможно скрыть тот факт, что Япония захватила за это время громадную территорию Китая, Италия — Абиссинию, Германия — Австрию и Судетскую область, Германия и Италия вместе — Испанию, — все это вопреки интересам неагрессивных государств. Война так и осталась войной, военный блок агрессоров — военным блоком, а агрессоры — агрессорами.
Как могло случиться, что неагрессивные страны, располагающие громадными возможностями, так легко и без отпора отказались от своих позиций и своих обязательств в угоду агрессорам?
Не объясняется ли это слабостью неагрессивных государств? Конечно, нет! Неагрессивные, демократические государства, взятые вместе, бесспорно сильнее фашистских государств и в экономическом, и в военном отношении.
Чем же объяснить в таком случае систематические уступки этих государств агрессорам?
Это можно было бы объяснить, например, чувством боязни перед революцией, которая может разыграться, если неагрессивные государства вступят в войну и война примет мировой характер. Буржуазные политики, конечно, знают, что первая мировая империалистическая война дала победу революции в одной из самых больших стран. Они боятся, что вторая мировая империалистическая война может повести также к победе революции в одной или в нескольких странах.
Но это сейчас не единственная и даже не главная причина. Главная причина состоит в отказе большинства неагрессивных стран, и прежде всего Англии и Франции, от политики коллективной безопасности, от политики коллективного отпора агрессорам, в переходе их на позицию невмешательства, на позицию «нейтралитета».
Формально политику невмешательства можно было бы охарактеризовать таким образом: «пусть каждая страна защищается от агрессоров, как хочет и как может, наше дело сторона, мы будем торговать и с агрессорами, и с их жертвами». На деле, однако, политика невмешательства означает попустительство агрессии, развязывание войны, — следовательно, превращение ее в мировую войну. В политике невмешательства сквозит стремление, желание — не мешать агрессорам творить свое черное дело, не мешать, скажем, Японии впутаться в войну с Китаем, а еще лучше с Советским Союзом, не мешать, скажем, Германии увязнуть в европейских делах, впутаться в войну с Советским Союзом, дать всем участникам войны увязнуть глубоко в тину войны, поощрять их в этом втихомолку, дать им ослабить и истощить друг друга, а потом, когда они достаточно ослабнут, — выступить на сцену со свежими силами, выступить, конечно, «в интересах мира», и продиктовать ослабевшим участникам войны свои условия. И дешево, и мило!
4
* Подробно о документальных источниках по политике и стратегии гитлеровского руководства сказано в моей книге «Банкротство стратегии германского фашизма». М., 1975. Т. 1. С. 13–26.