Какое-то время они просто молча сидели в полумраке коридора, передавая пустеющую бутылку друг другу. Легкий снежок за окном давно превратился в настоящий снегопад, укутывая заснувший замок в снежное одеяло. Северус потерял счет времени, сосредоточившись на бутылке огневиски и сидящей рядом женщине.
- Не сердитесь на Мортона, - вдруг произнесла она. – Мальчик потерял родителей, он злится.
Честно говоря, слабое оправдание. А Северусу что делать? Отвечать за грехи каждого, кто в свое время поддержал Темного Лорда? Он даже не знал о существовании родителей этого парня, не говоря уже о причастности к их гибели. Но для этого молокососа он всё равно виноват. Где, спрашивается, логика? Как тут не сердиться?
- А Вы? Вы тоже кого-то потеряли?
Минерва не спешила отвечать, словно раздумывая, стоит ли вообще рассказывать ему что-то. Северус не торопил ее, просто наблюдая. Странно было видеть ее такой, тихой и задумчивой. Обычно она деловая и напористая, а тут такая спокойная, и даже расслабленная что ли. Лунный свет освещал ее лицо, делая его удивительно нежным, смягчая острые скулы, разглаживая наметившуюся морщинку меж бровей (это из-за того, что она часто хмурилась). Северус вдруг почувствовал острое желание коснуться ее бархатной кожи, почувствовать тепло, исходящее от нее. Словно убедиться, что она настоящая, а не дивное видение ночи. Все-таки она красивая.
- Младшего брата, - после непродолжительной паузы проговорила она и снова сделала глоток, на этот раз гораздо более долгий.
- Не увлекайтесь, эта штука быстро ударяет в голову, - Снейп забрал у нее бутылку и залпом допил остатки, чувствуя, как жидкость обжигает внутренности, погружая разум в дурманящий туман. – Вот видите, все кого-то теряют. Но никто ни на кого не кидается, - он бросил на сидящую рядом женщину насмешливый взгляд. - Или Вы, как и Мортон, считаете, что в смерти Вашего брата виноват я?
- Я так не считаю, - от выпитого алкоголя ее язык немного заплетался, - я просто пытаюсь понять.
- Что именно?
- Вы умный человек, Северус, у Вас были огромные перспективы, Вы могли стать кем угодно. Но вместо этого выбрали Темного Лорда и стали Пожирателем смерти. Вы убивали людей, невинных людей! Просто за то, что они думают иначе! Потому что в их венах не течет чистая волшебная кровь!
- Что плохого в том, чтобы блюсти чистоту крови? Мы волшебники, они – маглы, им не понять нас. Так зачем смешивать два мира, которые по сути своей несовместимы? – он не заметил, как перешел с Минервой на «ты», хотя никогда с тех пор, как они окончили Хогвартс, не позволял себе подобного. - Посмотри на них, они мелочные, жадные, завистливые существа, которые боятся всего, чего не понимают. Всё что ими движет, это жажда власти, и как бы урвать для себя кусок пожирнее. Так что плохого в том, чтобы оградить наш мир от их влияния?
Минерва слушала его и не могла поверить. Неужели он действительно верит в то, что говорит? В глубине души она надеялась, что его поступки продиктованы детской обидой, желанием доказать, что он тоже на что-то способен. Его семью нельзя было назвать благополучной. В Хогвартсе он постоянно подвергался нападкам со стороны Джеймса Поттера и его дружков. Девушка, в которую он был влюблен, в конце концов, вышла замуж за его врага. Всё это, возможно, и могло бы объяснить его дальнейшие поступки. Но действительно верить, что чистокровные волшебники выше маглов…
- Как можно такое говорить, - прошептала Минерва, поднимаясь с подоконника и подходя к двери своей комнаты. От выпитого алкоголя ее немного вело. Взявшись за дверную ручку, она вдруг словно передумала ее открывать и повернулась к Снейпу, вперив в мужчину возмущенный взгляд. – Твой отец был маглом. Разве для тебя это ничего не значит?
- Значит, - он тоже поднялся со своего места и теперь стоял перед замершей у двери женщиной. – Я стыжусь своего отца, стыжусь того, каким человеком он был. И если бы он не умер раньше, в конце концов, я бы сам его прикончил. За то, что он превратил жизнь моей семьи в ад. Я не горжусь тем, что мне приходилось делать, когда я был Пожирателем смерти. Но Темный Лорд всего лишь хотел очистить мир волшебников, сделать его лучше, сильнее.
Извечная тема – зло во благо. Темный Лорд был не первым, кто сделал своей целью чистоту крови. И явно не будет последним. И что такого, если кто-то, даже он, Северус, думает также? Он долгие годы жил с маглами бок о бок и знал, что они из себя представляют. Ему не было их жаль. Или было?
Годы служения Темному Лорду текли для него словно в тумане, окутывающем его сознание. Он упивался властью, пусть и не своей собственной. Но он чувствовал себя частью чего-то большего, сильного, чего окружающие боялись и перед чем трепетали. Сила и власть затуманили его сознание. Когда же он очнулся, было уже слишком поздно.
Действительно ли он верит в то, что говорит сейчас? Или это всего лишь стремление противоречить этой женщине? Их вечная борьба.
- Он убивал полукровок! И ты делал тоже самое! – не выдержала Минерва.
- Только когда это было действительно необходимо.
«Мерлин, что он несет! Эта женщина сводит его с ума! Как ей удается вытягивать из него такое, о чем он и подумать-то боялся!»
- Послушай, - он попытался говорить спокойнее, но внутри него уже закипала привычная ярость, - я не горжусь той страницей своего прошлого. Но и игнорировать ее было бы глупо.
Их разговор явно зашел не в ту степь, и он не знал, как его закончить. Минерва никогда его не поймет. Черт, да он сам не в состоянии понять всего, что с ним происходило. Что это было: наваждение, обида, желание отомстить, попытка доказать себе, что он тоже на что-то способен? Он не знал. А теперь и не хочет знать. Но МакГонагалл, сама того не ведая, разбередила его душу, вытащив на свет все то, что он упорно прятал в самых дальних, самых темных уголках своего сознания.
Она не боялась спорить с ним, не отводила взгляд, когда он смотрел на нее, приближаясь все ближе, пока между ними не остались всего пара десятков сантиметров. Смелая, упрямая гриффиндорка. Девчонка с большими, как у олененка, серыми глазами, глядящими на него с вызовом. Что-то шевельнулось внутри него, когда он смотрел на нее. И этот ее аромат яблок с корицей, он снова его ощущает. И он дурманит, лишая последних крох самообладания.
- Я полукровка! – гордо проговорила она, решительно глядя ему прямо в глаза. – Меня бы ты тоже убил, если бы возникла необходимость?
Ее лицо было так близко, что можно было ощутить ее дыхание на своей коже. Она тяжело дышала, он слышал стремительное биение ее сердца сквозь тонкую ткань платья, соблазнительно обтягивающего ее стройную фигуру. Черт, она была хороша, глупо это отрицать. Он вдруг вспомнил, как держал ее в объятиях во время танца, прижимая к себе, ощущая дрожь ее тела. И от осознания того, что она снова так близко, что он может коснуться ее, по телу разливался распаляющий чувства огонь. Выражение ее глаз вдруг неуловимо изменилось. В них больше не было презрения или той надменности, что он всегда видел… или ему казалось, что он видел. Что если она всегда на него так смотрела? Вызывающе, будто бы дразня.
Ее губы манили, и противиться накатывающему, словно цунами, желанию больше не было сил.
- Нет, - прошептал он, сокращая и без того крошечную дистанцию между ними.
Кажется, он совсем потерял контроль, просто перестал думать, полностью отдавшись инстинктам. Она не оттолкнула его, когда он сжал ее плечи, лишь вздрогнула от его смелых прикосновений. Он плохо соображал, что делает. В этом хмельном, качающемся мире его жадный рот раздвинул ее дрожащие губы, по нервам побежал ток, будя в нем ощущения, которых он раньше не испытывал и не думал, что способен испытать. Он чувствовал прикосновения ее рук, как ее пальцы погружаются в его волосы, притягивая его ближе, словно в попытке слиться с ним в единое целое. С ее губ сорвался тихий стон, от которого внутри него все словно забурлило, окончательно лишая здравого смысла. Она хотела того же, чего и он. Теперь он был в этом абсолютно уверен.