— Да? Тогда я могу уйти?
— Увы, но нет. Дело в том, что у меня такая ситуация… — казалось, что призрак замялся. — Я хочу поговорить.
— Поговорить? Со мной? — Стив начал потихоньку приходить в себя. Смекнув, что жуткая и мучительная смерть в ближайшее время ему не грозит, он немного осмелел. Правда подниматься с пола не спешил, чувствуя, что ноги ещё не подчиняются ему в должной мере. — А можно свет включить?
— Боюсь, что тогда меня почти не будет видно.
— А сейчас видно даже слишком хорошо, — мальчик сглотнул. — Кто вы такой?
— Ах да, я же не представился! Весьма невежливо с моей стороны. Говард Панкок к вашим услугам, юноша, — с этими словами он шагнул вперёд. Заметив, что мальчик больше не вопит, приободрился и продвинулся ещё немного. Он прошёл прямо сквозь первый ряд парт и остановился в проходе. Теперь между собеседниками оставалось ещё два ряда.
— А я…
— Я знаю ваше имя, я некоторое время наблюдал за вами.
— Зачем?
— А что ещё остаётся делать бесплотному духу, привязанному к месту своей смерти? Только следить за живыми и завидовать им.
— Постойте… Говард Панкок… Вы же тот писатель! — мальчик, окончательно придя в себя, вскочил на ноги и взмахнул руками. — Тот который… который…
— Да-да, тот, который скончался в этой школе в прошлом году, — призрак горестно вздохнул. — Увы, моё сердце меня подвело.
В прошлую зиму Лисбон Фоллз был взбудоражен новостью — в их городок приехал известный писатель, пишущий знаменитые романы о первых американских колонистах, индейцах и освоении земель. Его книги пользовались огромной популярностью и одну из них, самую последнюю, он и приехал представлять в Лисбон Фоллз. Для встречи с писателем выбрали школу, как наиболее вместительное и прилично выглядящее здание.
И во время публичного чтения своего нового произведения, писатель вдруг схватился за сердце и упал замертво.
Стив при этом не присутствовал, но Дэвид, пробравшийся в зал, потом всё в красках ему пересказал.
— Но почему вы здесь? — мальчик во все глаза рассматривал знаменитость, не в добрый час посетившую их город. Эх, вот это встреча! Известный писатель, да ещё и мёртвый ко всему прочему. Дэйв от зависти позеленеет!
— Так вышло, что всё это время я незримо присутствовал в этой школе, но сегодня, спустя ровно год, моя последняя ночь здесь. Затем я отправлюсь в неизвестные дали, — пояснил Панкок.
— А куда? — жадно спросил Стив, окончательно забывший про свой первоначальный испуг.
— Понятия не имею, знаю только, что сегодня моя последняя ночь среди мира живых, и что только сегодня я могу стать видимым и поговорить с кем-нибудь.
— Но почему именно я?
— Я хотел бы сказать, что вы, юноша, особенный, но вынужден сказать правду — со вчерашнего вечера вы первый, кто оказался в школе, а до рассвета осталось совсем немного. С первыми же лучами солнца я исчезну.
— Но… но есть же кто-то, кто открывает школу!
— А вот тут спешу вас порадовать. Школу отпирает сторож, мистер Пайнли, но я выбрал вас, так как он слишком часто пребывает в объятиях алкогольных видений. И сейчас, к слову, тоже.
— А о чем вы хотите поговорить? — мальчик медленно приблизился к учительскому столу, и сел на него, лицом к призраку, всё так же стоящему посреди класса. Только сейчас он заметил, что часть попадающего с улицы света падает на Панкока, и в этих освещаемых местах (плечи, грудь и живот) — призрак намного бледнее и прозрачнее. Похоже он говорил правду, когда сказал, что при свете его будет не видно. — Хотите что-то передать?
— Мы с вами, юноша, в сущности уже беседуем. Мне именно этого и не хватало. Простого человеческого разговора, как раньше, когда я ещё был жив.
— Ага. Понял, — Стив задумался. У него есть такая возможность, поговорить с привидением, узнать про загробную жизнь! — Каково это быть призраком?
— Ну, очень похоже на сон. Иногда сознание полностью исчезает, потом возвращается, и ты снова стоишь в столовой, словно никуда не уходил. Тебя никто не видит и от этого очень одиноко.
— А как это — умирать? Что вы видели?
— Этого я рассказать, к сожалению, не могу.
— Почему?
— Это запрещено.
— Кем?
— Это тоже не подлежит огласке.
— Эм… Ладно. А как вы узнали, что сегодня уйдёте?
— Этого я тоже рассказать не могу, — мистер Панкок вздохнул.
— А что тогда можете? — мальчик разочарованно поправил очки. Надо же, даже там одни запреты, он-то думал, что хуже школы ничего нет, а тут даже после смерти не можешь делать что хочешь. Несправедливо.
— Ну, из существования после смерти — практически ничего, — казалось, призрак тоже растерялся.
Наступила тишина. Стив усиленно думал, Панкок рассматривал своё полупрозрачное, при свете фонарей, тело.
— О! Вы же писатель! — мальчик радостно хлопнул в ладоши.
— Был им, — поправил мужчина.
— Неважно! Я тоже иногда пишу маленькие рассказы. Правда, их читают только мой брат и мама, но она в меня верит, говорит, чтобы я не бросал это занятие. За первые мои рассказы она даже заплатила мне по двадцать пять центов.
— Так вы хотите стать писателем, молодой человек? — уточнил Панкок.
— Да! Ещё бы. Расскажите как вы стали писать? У вас сразу начали получаться интересные истории?
— Как я думал — да. Но должен признаться — я был просто ужасен. И писал отвратительно, и вёл себя соответствующе.
Призрак переступил с ноги на ногу и грустно посмотрел на стоящий рядом стул. После чего снова взглянул на мальчика и продолжил рассказывать, всё так же стоя посреди кабинета.
— Раз уж судьба распорядилась мной таким образом, то значит, так и должно быть. Может, мне суждено было так прожить свою жизнь и в конце существования повстречать вас, юноша. И именно вам рассказать о своей жизни и писательской деятельности. Дабы вы не повторяли тех ошибок и уберегли свои и чужие нервы.
Мне было, как и вам, тринадцать лет, когда я впервые записал на бумагу пришедшую мне в голову историю. Утром я принёс заветную тетрадку в школу, где с гордостью демонстрировал её одноклассникам. Они хвалили написанное, а я был счастлив. Однако после уроков старшие ребята отняли тетрадь и начали зачитывать из неё прямо в коридоре. Они громко смеялись над каждым предложением, а я бегал вокруг них, как неприкаянная собачонка, и кричал, требовал отдать моё сокровище. Вдоволь насмеявшись, они бросили мне рукопись и ушли. Не успел я её поднять, как в коридоре показался мой учитель английского языка. Заметив моё расстроенное лицо, он спросил в чем дело, и я со злостью поведал ему, что написал прекрасный рассказ, а эти дубоголовые старшеклассники высмеяли его, так как из-за недостатка ума, скорее всего ничего не поняли.