— Огни, — еще более хрипло прошептал мне на ушко Дамьян, — ты меня просто искушаешь — показать тебе разницу между совращением и обычным объятием.
А я что? Я молчу…
— Правильно, молчи. И слушай мой голос. Тебе тепло и спокойно, дыхание ровное, ты в безопасности… ихеро-раху, сан гори-ино сандрашэсс…
Мужской голос перешел на незнакомый язык, меняя окрас и тембр, как горная речка меняет свое звучание, перекатываясь по камушкам, то срываясь с порогов и бурля, опережая ветер, то вдруг замедляясь, успокаиваясь. Язык был действительно красивым и даже не важно, что я ничего не понимала, только вот стало в сон клонить, и тепло медленно, уверенно распространялось от его рук к моим, вдоль всего тела…
Легкая вспышка перед глазами. И я вижу себя, объятую пламенем, таким родным, не жгучим, послушным, а рядом, почти вплотную подкрался огромный дракон… Почему дракон? Не успеваю найти ответ на этот вопрос, как он превращается в огненный сгусток, чужеродный, а цвет его пламени — не красный, а почти черный.
«Я голоден», — рычит дракон, выдыхая черные клубы дыма.
«Кто ты?» — спрашиваю его, во мне нет страха, есть любопытство.
«Очень голодный… Я», — грустно ответили мне и пустили уже серую струйку, вместо черного дыма.
«Значит ты это очень голодный Я… то есть ты… и все же кто ты?»
«Какая разница?» — возмутился дракон, и облизнулся.
«И то верно, какая разница».
Когтистая лапа потянулась к моим язычкам племени, чуть коснулась их и тут же была отдернута. Я вспыхнула ярким огнем и опалила бы наглеца, не успей он спрятать свою конечность.
«Хм, вкусссссно…»
Ох, этот странный дракон сказал «вкусно» про мой огонь? Ужас.
— Тише, Огни, не бойся, тише… спокойно, слушай мой голос, я не причиню тебе боли, только попробую… совсем чуточку… расслабься… ориэро, сан гори-ино сандрашэсс… лиамо… лиамо…
С легким шипением пламя уменьшилось, но все еще было настороже, когда дракон предпринял вторую попытку прикоснуться к нему. Мягко, осторожно, при этом капая черной слюной вниз, странное чудище потянулось в мою сторону, погрузило лапу в мой огненный ореол и блаженно вздохнуло.
«М-м-м… нектар… сладкий… ещщщщеееее», — урчал дракон, втягивая в себя огненные крохи. «Мояяя… моёёё… рыыыы…»
Потом появилось приятное ощущение эйфории, словно тот избыток огня, что рвал иногда меня на части, вгрызался головной болью и поражал внезапными вспышками гнева, злости, стал истончаться, уменьшаться, и мне становилось легко, спокойно. Я закрыла глаза, раскачиваясь, не видя ничего вокруг, а когда услышала, что рядом уже не причмокивают и не урчать, открыла очи и вздрогнула. Дракон смотрел на меня с каким-то вожделением, причем так, что сейчас проглотит и не подавится.
Я дернулась, разрывая зрительный контакт, и посмотрела на свои руки, потому что с ними творилось что-то непонятное. Сонм мурашек, больше похожих на искорки, пронесся по пальцам, выше, и легкая дрожь промаршировала к плечам и перебралась на шею. Я зажмурилась, подняла руку и наткнулась на что-то теплое. Пальцы тут же оказались в плену, как и кисть руки, которую мягко, но твердо удерживали, не позволяя отстраниться. Каждый пальчик, а точнее чувствительные подушечки пальцев опалило поцелуем, жарким и таким приятным, продлевая невольное удовольствие и перемещая чьи-то губы к ладошке, потом по запястью, чертя дорожку к внутреннему изгибу локтевого сустава.
Удивленно выдохнула и перевела взгляд на дракона, а его и след простыл. Осмотрелась, пытаясь понять, куда он подевался, и заметила, что вокруг меня появились мерцающие кольца, переливающиеся то морозной синевой, то темно-бурым оттенком, похожим на спекшуюся кровь. Потерла глаза. Руки словно на что-то наткнулись, что-то мешало прикоснуться к векам. Рядом раздался голос. Знакомый.
«Потанцуй для меня», — и отвел мои руки в стороны. Попыталась разглядеть говорившего, но никого не увидела. А голос шепчет «потанцуй… обещала».
И кольца замерцали еще ярче, раздвинулись, освобождая пространство, а в ушах музыка зазвучала. Волосы взметнулись от внезапного порыва ветра в стороны, опали на плечи и спину, меня закрутило вихрем, обдавая жаром, и когда все вокруг вертеться перестало, передо мною снова был дракон, не такой большой, как до этого. Ростом метра два, не более, и он мне улыбался. Оу-у, и такая улыбка знакомая.
«Кто же ты?»
Откуда мне знаком прищур черных глаз? Дракон уселся на задние лапы, пустил струйку черного дыма одной ноздрей, которая вдруг вспорхнула красной искрой вверх и осыпала меня искорками поменьше. Ненавязчивая, печальная музыка сопровождала его действия фоном, о чем-то прося и плача.
«Открой мне свой внутренний огонь… не обижу, не причиню боли… подари мне частичку себя… Я искал тебя так долго. И увидев, сразу узнал. Понял. Ты моя, моя недостающая половинка. Не отталкивай… Потанцуй для меня».
Мягкие, нежные касания к затылку, игра с волосами, и странное, жаркое дыхание совсем рядом, и музыка, сменившая жалобные звуки струн на глухие удары барабанов, словно вдали раздающиеся предгрозовые раскаты — обворожили, заставили задрожать, как и волна, пронесшаяся вниз по спине, вызвавшая приятный трепет. И я качнула бедром, сначала в одну сторону, затем в другую, вскинула руки над головой, закрыла глаза и выгнулась волной, вплетая в свои движения силу пламени. Мой внутренний огонь души взвился ввысь, и сквозь бой барабанов и шума полыхающего пламени вокруг меня услышала мужской голос, который торжествовал. «Смелее, еще! Ты мой свет во тьме!»
Я не знаю, каким был мой танец, не помню, и даже не задумывалась, откуда появился-вплелся в мое пламя чужой, более темный и густой огонь, но когда музыка умолкла, со странным чувством какого-то внутреннего, душевного удовлетворения, появилось спокойствие. Повязка слетела с лица, и я заморгала, привыкая к полумраку, как вдруг ощутила всем телом, каждой его клеточкой, что лежу на Дамьяне, обвив руками и ногами его торс, как лиана вокруг ствола дерева. Охнула, тут же начала высвобождаться, но неожиданно горячие губы накрыли мои, опалив жаром, заставив замереть. Но более всего оказалась непонятна собственная реакция на внезапный поцелуй мужчины.
Я невольно застонала и прижалась к Дамьяну ближе, голова пошла кругом, и когда воздух в груди закончился, открыла рот, чтобы вдохнуть его. Чужой язык тут же проник внутрь, захватив мой в плен, и я пропала… Понимаю, что нужно его остановить, что у меня же аллергия на его поцелуи, но сил нет, совсем. И сердце дрожит, и ноги с руками словно ватные стали, и даже в голове шум какой-то, но поцелуй, глубокий, затягивающий, показался удивительно сладким. Меня так еще никогда не целовали.
Первым поцелуй прервал Дамьян, тяжело дыша, при этом уперевшись лбом в мою ключицу и с трудом произнес срывающимся голосом:
— Огни… прости… этого больше не повторится… без твоего разрешения.
Все еще находясь в полуобморочном, но блаженном состоянии, пробормотала, не открывая глаз:
— М-м-м… разрешаю…
— Что?
Открыла глаза. Куратор был изумлен, озадачен и при этом в его черных глазах появился опасный огонек.
— Огни, ты поняла, что сейчас сказала?
— Хм, я что-то сказала? — удивилась я вопросу, как и тому, что все еще крепко обнимаю мужчину руками за шею.
Охнула, руки отняла и ноги скинула с его тела. Попыталась завернуться в покрывало, но оказалась схвачена, хоть и нежно, но крепко за кисти рук, которые тут же были разведены по обе стороны от головы.
— Повторим? — улыбнулся и наклонился ближе.
— Это тоже часть медитации?
Думаю, что было бы не лишним уточнить сей щекотливый момент.
Дамьян замер у самых моих губ, фыркнул что-то неразборчивое и просто чмокнул меня в щеку. Затем резко оторвался от меня, высвобождая из своих объятий, и так же стремительно начал одеваться, стоя к кровати спиной. Неужели обиделся? Не может быть!
— Мне нужно обдумать кое-что, Огни, а тебе лучше отдохнуть. Я вернусь через пару часов после тренировки. Не выходи никуда. И да, я помню, что ты голодна, но все же дождись меня. Нас ждет незабываемый обед в ресторации «Звездная пыль».