— А еще говорят, дивьи мужики чаще появляться стали, — подумав, добавил Ольгимонт. — Но это что, их тут и раньше видели.
— Что за мужики?
— У нас такая нечисть водится, дивьи мужики называется. У них туловища всего половина, и головы половина, один глаз, одна рука, одна нога, но бегают быстро, будто ветер, и силищи немереной. Говорить не умеют, только стонут, хохочут, мычат по-лешачьи, и сами шерстью покрыты с головы до ног, будто медведи. Живут в норах под землей, на зиму спать заваливаются, а по весне опять выходят. До баб, говорят, сильно охочи…
Дружина уже двинулась дальше, толкая лодью по гати; впереди слышались крики, тяжелые вздохи, трещали хлипкие жерди под катками, из щелей брызгала темная торфяная вода. Женщины держались позади, осторожно ступая между щелями и лужами. Дивляна огляделась, чувствуя, как продирает по спине мороз. Вроде и день в разгаре, солнце светит, золотит вершины чахлой ольхи и дальних темных елей на взгорке, а все же страшно стало. Ольгимонт так говорил: «Та сторона!», указывая взмахом руки, и непонятно было, имеет он в виду просто берег Узмень-озера позади волока или таинственную Ту Сторону, где обитают духи, предки и сами боги. Дивляна осознала, что с каждым шагом приближается к тому месту, где совсем недавно видели Марену… Нечего сказать, только такой встречи и не хватает просватанной невесте, едущей за тридевять земель к жениху! Недаром она боялась перейти межу — с каждым шагом по этому пути становилось все страшнее. Сначала игрецы, а теперь сама Марена…
Местность за болотом снова повысилась, гать кончилась, двигались по ровной луговине. По сторонам стояли высокие ели, под ними зеленела на рыжей хвое мягким ковром кислица, заячья капуста. Кое-где попадались островки черничника, и Кунота, ее молодая челядинка, все шарила там, выискивая запоздалые ягоды — водянистые после прошедших дождей, несладкие. По сторонам тропы даже трава была недавно выкошена — значит, люди поблизости живут.
И вот, наконец, показалась вода — мелкая речка, едва четыре локтя в ширину и глубиной чуть не по колено, все же вызвавшая бурю радости в уставшей дружине. Разгруженные, облегченные лодьи спустили на воду и на веревках повели, подталкивая в самых мелких местах, — даже и так было гораздо легче, чем таскать тяжелые бревна и толкать лодьи по каткам. А уж когда впереди открылось Узмень-озеро, в которое впадала вытекавшая из болот речка, то мужчины дружно заревели и понеслись чуть ли не бегом.
— Жертву надо озеру! — закричал Дивляне Велем, возглавлявший дружину первой лодьи, и она успокаивающе помахала ему рукой.
Для хозяев Узмень-озера она заранее приготовила каравай хлеба и пару шелягов. Плата немалая, но и повод достойный. Эта крошечная безымянная речка, вытекающая из болота, была первой на их пути из тех многочисленных широких и могучих рек, что несли свои воды уже не на полуночь, в Варяжское море, а на полудень. Там, как рассказывал Белотур, тоже было море, называемое Греческим, и в него впадал Днепр, в среднем течении которого стоял Киев-город. До него было еще очень далеко, но сегодня, под страшный рассказ о явлении Марены, Дивляна и все ее спутники миновали межу, за которой поистине начинался другой мир.
Пока мужчины, столкнув первую лодью в воду, отдыхали в ожидании второй, шедшей под руководством Велема позади, Дивляна отошла подальше, выискивая тихое место. Мелкая заводь показалась ей подходящей. Тут росло несколько старых ив, в которых всегда обитают водяные хозяева, и в прозрачной воде между осокой можно было рассмотреть даже мелкие волны на желтом песке, будто ребрышки самого озера. Оставив спутников поодаль, Дивляна одна спустилась к воде и сосредоточилась, прислушалась, стараясь нащупать рядом присутствие хозяев… И те охотно откликнулись: уже мерещилось, будто кто-то стоит рядом, заглядывает тебе через плечо, но оборачиваться бесполезно — он невидим простым глазом. Даже лучше закрыть глаза, чтобы не отвлекаться. И там, под водой, ощущалось присутствие силы. Узмень-озеро смотрело на нее тысячами светлых бликов на мелких волнах, тянуло стебли водяной травы, чтобы к ней прикоснуться, и Дивляна осторожно попятилась. Это лишнее.