Успехи русских полков ясно показали Сигизмунду I, что московские неурядицы подошли к концу. А значит, с надеждой на легкую победу пора прощаться. И пусть воеводам Ивана IV не удалось навязать королю генерального сражения, чаша весов с каждым месяцем все явственней клонилась в сторону России.
В июле 1536 года с мирными предложениями в Москву прибыл кревский наместник Никодим Техановский. Переговоры шли долго и непросто. Только 18 февраля 1537 года сторонам удалось прийти к соглашению. Договор об очередном перемирии подписали на пять лет, начиная с 25 марта 1537 года. По нему Гомель остался за Сигизмундом I, зато русские получили контроль над спорными городами по левой стороне Днепра: Кричевом, Рославлем, Мстиславлем и Черниговом. Новопостроенные крепости Себеж и Заволочье тоже остались в руках Москвы.
Устранив угрозу со стороны Литвы, Елена вернулась к вопросам внутренней политики. Когда 26 августа 1536 года умер в заточении Юрий Дмитровский, последним живым дядей шестилетнего Ивана IV остался Андрей Старицкий. Вел он себя достаточно тихо, но как-то неопределенно: то смиренно бил челом Елене и просил прибавки к уделу, то публично оплакивал судьбу брата Юрия и неосторожно хулил правительницу.
Конец этим метаниям наступил в начале 1537 года, когда Елена пригласила деверя приехать в Москву на совет. Андрей Иванович, естественно, заподозрил недоброе и принялся отговариваться болезнью. Поступивший следом категорический приказ — ехать немедля — лишь усилил подозрения удельного князя. Прихватив жену и сына, он двинулся из Старицы в Новгород. По дороге Андрей рассылал «мятежные грамоты» к горожанам и детям боярским. «Великий князь — младенец! — писал он. — Вы служите всего лишь боярам! Идите ко мне — я буду вас жаловать!» Адресаты вели себя по-разному. Кто-то согласился помочь Андрею Старицкому в борьбе за престол. Но многие просто переслали его грамоты в Москву.
Правительство Елены действовало быстро и решительно. Иван Овчина с московской ратью настиг мятежников около Старой Руссы. Андрей Иванович вел себя как обычно: трусливо, бесхребетно и глупо. Сначала он согласился на переговоры, потом поверил клятве Овчины, что если они вместе поедут в Москву, то там ни один волос не упадет с головы Старицкого-князя. Очевидно, Елена очень любила своего фаворита, потому что она не допустила нарушения клятвы. Более того, выполнила ее условия буквально: когда князя Андрея заковали в цепи, на голову ему надели «тяжелую шляпу железную», предшественницу знаменитой «железной маски» времен Людовика XIV. Через полгода Андрей Иванович умер в темнице, так и не уронив на каменный пол не единого волоса со своей мятежной головы. В отношении его бояр, советников и слуг Иван Овчина обещаний не давал, а потому их пытали и казнили без церемоний. К примеру, тех детей боярских, что явились на зов Андрея Старицкого, повесили как изменников на Новгородской дороге.
Рассказывая о том времени, Н.М.Карамзин писал: «Таким образом в четыре года Еленина правления именем юного Великого Князя умертвили двух единоутробных братьев его отца и дядю матери… Елена предавалась в одно время и нежностям беззаконной любви, и свирепству кровожадной злобы!»{6} Расправы матери-регентши с ближней родней Ивана IV не устранили угрозы ее власти. Просто кандидатов на престол сменили претенденты на регентство. На авансцену беспринципной борьбы выдвинулись ведущие кланы московских бояр, в первую очередь — князья Шуйские и Вельские.
3 апреля 1538 года Елена Глинская внезапно умерла. Немецкий барон Герберштейн, живший в те годы в Москве, утверждал в своих записках, что ее отравили. Версия эта кажется вполне обоснованной: мать Ивана IV была еще довольно молодой женщиной и никогда не жаловалась на здоровье. Зато своими непродуманными действиями она разрушила сложившуюся при Иване III систему взаимного сдерживания боярских родов. Результаты не замедлили последовать — ее семилетний сын Иван IV не только остался круглым сиротой, но и попал в самую гущу ожесточенной борьбы за власть. В жизни мальчика отныне не было материнской любви и ласки, заботливых сюсюканий нянюшек и воспитательниц. Зато в нее пришел ад дворцовых интриг, где все враждовали со всеми, где ежедневно и ежечасно предавали и подличали, где не было ничего постоянного, кроме звериной злобы, распрей, предательств, пыток и смерти.
Первыми власть над государством захватили Шуйские, старшие из потомков суздальско-нижегородских князей, возглавлявшие «клан потомков Рюрика». Уже на седьмой день после смерти Елены по приказу Василия Шуйского арестовали двух самых близких ей людей: Ивана Овчину и Аграфену Челяднину. Бывшего фаворита заковали в «железо» и уморили голодом в темнице, а Челяднину отвезли на постриг в Каргопольский монастырь. Одновременно отправился в тюрьму и князь Иван Вельский, возглавлявший боярский «клан потомков Гедимина». Реальных конкурентов у нового регента не осталось…