Двое других наверняка до войны и формы-то не носили.
Военные гимнастерки сидели на них по-граждански, словно обычные рубашки. Рядом со стриженым сидел темноволосый человек в очках с маленькими усиками — ни дать ни взять колхозный бухгалтер или счетовод — только брезентового портфеля не хватает. По другую сторону от «бухгалтера» сидел круглолицый с короткой стрижкой человек.
— Ну, — нарушил молчание «бухгалтер», — рассказывай.
— А что рассказывать?
— Кто таков, откуда, куда?
— Мне нужен командир отряда.
— А больше тебе никто не нужен?
— Я серьезно. Есть среди вас командир?
Все находившиеся в землянке заулыбались.
— Ну, хватит, — продолжал «бухгалтер». — Делу время, потехе час. Некогда нам с тобой шутками заниматься. Выкладывай — кто, откуда, куда?
— Мне тоже не до шуток. Буду говорить только с командиром либо с кем-нибудь из командования отряда, заместителем или начальником штаба. Но говорить буду только с одним человеком. Один на один.
— Ну, парень, ты начинаешь нас смешить. А что, если я тебя отправлю сейчас на губу? Может быть, ты там поумнеешь?
— Я еще раз прошу дать мне возможность встретиться с кем-либо из командования. А шуткам действительно здесь не место.
— Ну, ладно, — усмехнувшись, сказал «бухгалтер». — Товарищи, выйдите, пожалуйста, на минутку, оставьте меня с ним одного. Говори, — сказал он, когда все вышли.
— У вас есть рация?
— Допустим.
— Я прошу вызвать вашего радиста. Пусть передаст на Большую землю шифровку, которую я составлю. Там вам дадут разъяснения — кто я такой. А пока дайте мне возможность обсушиться и отдохнуть.
— А на словах мне ты можешь сказать, кто ты?
— Могу, но вы не поверите.
— А все-таки.
— Разведчик. Работаю по заданию в тылу. Возвращаюсь на Большую землю к своим. Но об этом, кроме вас, никто не должен знать.
— Хорошо. Подожди минутку. — «Бухгалтер» встал, подошел к двери и выглянул наружу. — Сашок! — крикнул он.
— Есть! — откликнулся голос все того же паренька, который сопровождал Виктора.
— Ну-ка сбегай, позови Тоню.
Через несколько минут дверь открылась, и в землянку вошла девушка в накинутой на плечи телогрейке.
— Вы звали меня, Иван Филиппович?
Виктор, присевший по приглашению «бухгалтера» на край нар, оглянулся.
— Виктор!
— Тоня!
Молодые люди бросились друг другу навстречу.
— Какими судьбами?
— А ты давно здесь?
Перебивая друг друга, не обращая внимания на удивленно глядевшего на них Ивана Филипповича, они засыпали друг друга вопросами.
— Ну, — наконец перебил их Иван Филиппович, — я вижу, никакой шифровки на Большую землю не надо, все и так ясно. Вот что, Тоня, — продолжал он, — забирай товарища к себе в землянку. Я понял, что ему действительно лучше с остальными нашими без нужды не встречаться, а у тебя он отдохнет спокойно. О делах поговорим после.
Землянка, она же радиостанция, куда Тоня привела Виктора, оказалась очень маленькой, но по-женски уютно обставленной комнаткой, разделенной на две половины плащ-палаткой. В одной половине — жилой — находился сколоченный из бревнышек топчан, аккуратно застеленный одеялом, небольшой столик и полочка со столовой утварью.
В другой половине, на прикрепленном к стене столе, стояла радиостанция, маленькая скамья, на которой могли уместиться два человека в ожидании связи. Напротив радиостанции стоял большой обрубок дерева, поставленный на попа и служивший, видимо, табуреткой во время работы.
Тоня усадила Виктора на топчан — ближе к столику, быстро поставила банку консервов, хлеб. Она куда-то убежала, а через несколько минут появилась с тремя котелками. В землянке нестерпимо вкусно запахло кислыми щами, картошкой с мясом. В третьем котелке что-то плескалось. Виктор заглянул.
— Это водка, — сказала Тоня. — Ты весь промок. Выпей немного, а то простудишься.
Она быстро нарезала хлеб, открыла банку консервов, налила в тарелку щей, в кружку налила водку и все это пододвинула Виктору.
— Ешь, а я сейчас. — Она опять вышла из землянки.
Виктор с удовольствием глотнул обжигающую жидкость, закусил луком, обмакнув его в соль, и принялся за горячие ароматные щи.
Пока он ел, вернулась Тоня. На этот раз она притащила целую охапку одежды — белье, брюки, гимнастерку, сапоги, телогрейку.
— Переоденься, — сказала она, — а я твое все выстираю и высушу, пока ты будешь спать.
Она то подливала Виктору щей, то подкладывала тушенной с мясом картошки, обильно добавляя в нее жирные, ароматные мясные консервы. Все это делала быстро, непринужденно, как радушная хозяйка, встретившая своего давнего друга. Виктор чувствовал себя хорошо и уютно.