Через некоторое время послышался шум моторов — значит, шоссе близко. Они стали продвигаться еще медленнее, еще осторожнее. Наконец подошли к опушке — впереди шоссе. По нему почти непрерывным потоком в одну и другую стороны шли машины. Шли в одиночку и небольшими колоннами по три-четыре машины.
Виктор с Сашей постояли, посмотрели. Дальше идти невозможно — придется ждать вечера. Немцы опасаются ездить с наступлением темноты: не дают им покоя партизаны.
Делать нечего. Пришлось вернуться назад, забраться в гущу леса и устроить привал. Разогрели на сухом спирте банку консервов, поели, наломали елового лапника и прилегли отдохнуть.
— Ты давно в отряде? — спросил Виктор.
— Почти с первого дня. Осенью сорок первого к нам в деревню пришли немцы. Сперва все было тихо, спокойно. А потом начались аресты. Первыми арестовали Капманов. Их забрали всей семьей. Забрали и увезли. В город, говорят. Так больше мы их никого не видели. Иудам, говорят, нечего делать в новой Германии. Потом стали коммунистов, комсомольцев забирать. Забрали и мою мать. Отец-то в армию ушел. Где он сейчас, и не знаю. Должно, воюет где-то. Всех, кого позабирали, сначала держали на скотном дворе. Потом увезли. Тоже, сказали, в город. Только потом мы узнали — расстреляли их. А с ними и маму… — Он на минуту умолк. Тяжело вздохнул. Потом заговорил снова.
— Тогда и я в лес ушел. Из нашей деревни многие поуходили. И я упросил Ивана Филипповича взять меня. Он у нас до войны в школе учителем был.
Зимой смеркается быстро. Виктор и Саша с наступлением сумерек подошли ближе к шоссе. Все реже и реже проходили машины, движение постепенно замирало. Можно было рискнуть. И они, выбрав момент, никем не замеченные, проскочили на ту сторону и вновь легко и быстро заскользили по лесу.
Прошли уже около двух километров, когда совсем рядом услышали шум заработавшего мотора.
— Что за чертовщина, — остановился Саша. — Откуда в лесу быть машине? Здесь и дороги-то нет. Неделю назад я ходил — тут ничего не было.
Мотор несколько раз резко изменил обороты и ровно загудел на высоких оборотах.
— Пошли посмотрим, — сказал Виктор и осторожно стал продвигаться вперед.
Они медленно, шаг за шагом шли на звук. И вдруг совершенно неожиданно вышли на дорогу.
В лесу была вырублена свежая просека. По бокам ровными штабелями аккуратно уложены срубленные деревья. Хорошо укатанная дорога шла в глубь леса, в ту сторону, откуда доносился шум мотора.
Ночь была темная. Спрятанная за густыми облаками луна, освещая землю неровным загадочным светом, бросала обманчивые подвижные тени и вновь скрывалась, делая темноту еще непрогляднее.
Они сняли лыжи, чтобы не оставлять следов, и осторожно пошли по дороге, готовые каждую секунду скрыться в лесу.
А лес молчал. Только все громче доносился шум работающего двигателя.
Вдруг впереди, совсем рядом, показался полосатый шлагбаум, перекрывающий дорогу. А рядом с ним — навес. Под навесом маячила фигура часового. Они быстро юркнули в лес и затаились у штабеля бревен. Тихо. Все спокойно. Так же ровно гудит мотор. Значит, их не заметили. Это хорошо. Но придется идти лесом. Только было пошли, заметили табличку, прибитую к дереву со стороны дороги. Подошли. Прочитали: «Achtung! Minen!» Только этого не хватало — зашли ночью в лесу на минное поле.
Пришлось след в след по старым своим следам идти обратно к дороге и по самому ее краю, рискуя каждую секунду быть замеченными часовыми, идти вдоль дороги подальше от шлагбаума.
Каждый шаг, каждое легкое поскрипывание снега под ногами отдавалось громкими толчками сердца. Но часовой, рядом с которым работал двигатель, не слышал ни их шагов, ни тем более громких ударов сердца.
Наконец, отойдя на безопасное расстояние, они вновь вошли в лес.
«Что же теперь делать? — думал Виктор. — Идти ночью по незнакомому лесу к минному полю — глупо. Нарвешься на мину. Искать другого подхода к охраняемому участку еще глупее. Здесь хоть известно, где его начало, да и предупреждающая надпись о минах только у дороги. Со стороны леса ее наверняка нет. Уходить по своему маршруту, так и не узнав, что здесь прячут немцы? Это исключено. Ждать на месте рассвета нельзя. Утром будут замечены следы — наследили они порядочно, и их сразу обнаружат. Надо уходить, сделать лесом большой крюк, а на рассвете подойти осторожно с другой стороны».
Они вновь встали на лыжи и двинулись, описывая большой полукруг по лесу.
Но зимой ночи длинные. Рассвет еще далеко. Они успели обойти вокруг и вновь услышали звук двигателя, когда едва минула полночь. Приходилось ждать. Теперь, когда торопиться было некуда, Виктор прислушался к звуку работающего двигателя. «Да это и не автомашина вовсе. Это движок походной электростанции так работает», — решил он. «Наверное, для освещения», — подумал Виктор. Пришлось целую ночь ждать. Разговаривать боялись — кто знает, где немцы. Может быть, в темноте не разглядели, а они здесь совсем рядом. Так и сидели молча до самого рассвета. Время тянулось медленно. Тишина леса и вынужденная бездеятельность угнетали.