Взяв с полки Дюма, Виктор устроился на нарах, пододвинул ближе коптилку и погрузился в чтение.
К вечеру следующего дня пришел Саша. Он принес ответ на радиограмму Виктора. В ответной шифровке ему предписывалось по возможности в кратчайшие сроки перейти линию фронта.
Рука здорово болела. Ее всю раздуло. Входное отверстие раны между большим и указательным пальцами левой руки, выходное около запястья начали гноиться — очевидно, грязный кортик занес инфекцию. Виктор промазал руку йодом, засыпал рану стрептоцидом, перевязал ее так, чтобы было удобно держать лыжную палку, и решил все же утром идти.
По распоряжению Ивана Филипповича провожать Виктора до прифронтовой полосы пошли несколько партизан, а в течение первого перехода шла даже целая группа, которая отправлялась на задание в попутном направлении.
Вышли рано утром, еще затемно. Вся группа растянулась длинной цепочкой, выслав вперед двух человек для разведки. Зимой в лесу было спокойно — с наступлением холодов немцев туда силой не затащишь.
Огромные леса надежно охраняли партизан. Опасность подстерегала их только у населенных пунктов, где при подходе к прифронтовой зоне квартировали немецкие части или располагались полицейские. Серьезные трудности возникали при переходе через шоссейные или железные дороги, по которым в дневное время почти всегда непрерывно катились машины.
Группа шла довольно быстро. Иногда приходилось делать большой круг, чтобы обойти населенный пункт или железнодорожную станцию.
К концу дня прошли более пятидесяти километров. Ночевать решили в маленькой глухой деревушке, расположенной в стороне от основных дорог. Маловероятно, чтобы в ней были немцы. Лес примыкал к деревне почти вплотную. Подошли к опушке, расположились отдохнуть, в деревню для проверки обстановки послали двоих партизан. Те скоро вернулись: «Все в порядке — в деревне ни немцев, ни полицаев нет. Можно идти».
Для ночлега присмотрели дом, расположенный ближе других к лесу. Хозяева — старик со старухой. Обоим за шестьдесят. Встретили приветливо, без опаски: «Заходите, заходите, милые. Будете дорогими гостями».
В избе жарко натоплено. В красном углу — иконы, целый иконостас. У икон горит лампадка.
Бабка засуетилась, забегала, из подпола достала кислой капусты, поставила варить картошку. Дед откуда-то вытащил спрятанную бутылку самогонки.
Партизаны достали хлеб, концентраты, банки трофейной свиной тушенки.
Дед и бабка суетились, подавали все на стол. Но когда хозяев пригласили ужинать, те наотрез отказались: «Мы только что поужинали».
Хорошо после целого дня пути по заснеженному морозному воздуху посидеть в тепле, поесть нехитрой солдатской каши, круто заправленной мясом, попить горячего чая из самовара. Сидели за столом распаренные, разомлевшие.
Все устали.
Хозяева немного постояли в комнате у печки, потом ушли за перегородку и замолкли.
В самый разгар чаепития с резким ударом открылась дверь.
— Руки вверх! Ни с места! — И поверх голов прозвучал выстрел.
На пороге стояли двое, направив на сидящих за столом винтовки.
— Вы окружены, сдавайтесь. Выходи по одному.
Оружие партизан, их вещмешки — все лежало в углу у входной двери.
Какую-то долю секунды в избе царило молчание. Потом…
Трудно припомнить, что произошло потом. В момент, когда прозвучал выстрел, Виктор подносил ко рту кружку с чаем. Мгновенным движением он бросил ее в керосиновую лампу, висевшую под потолком.
Прозвучали еще три выстрела, слившиеся в один залп.
Кто-то опрокинул, страшно ругаясь, стол, кто-то высадил раму из окна. На улице началась стрельба.
В избе прозвучало еще несколько выстрелов, потом ударила автоматная очередь.
Топот, крики, стон, ругань — все слилось в единый шум ожесточенной рукопашной схватки. Виктора ударили по больной руке. Он ударил в темноте кого-то. Потом, споткнувшись, упал. На полу ему попался под руку финский нож — кто-то, видимо, выронил его. Но ножом бить нельзя — теперь уже все перемешалось, не поймешь, где свои, где чужие.
В сенях рванула ручная граната, и сразу же оттуда полыхнул огонь — начался пожар. В избу ворвалось еще несколько человек с винтовками.
Вытаскивали их всех уже через окно — сени пылали. Вытаскивали и сразу же связывали руки. Виктор огляделся. Осталось четыре человека. Двое были убиты и лежали на снегу возле пылающего дома. Один партизан тяжело ранен. Троих не хватало. «Или успели выпрыгнуть в окно, — подумал Виктор, — или, раненные, сгорели в доме».