Спрятал парашют в сугроб.
В лесу было тихо. Виктор посидел, послушал и, когда начало светать, позавтракал. Кусок шоколада, кусок масла и глоток спирта. Развернул рацию и передал: «Приземление прошло хорошо. Рацию оставляю лесу. Иду поиски отряда». С сожалением сбросил с себя полушубок, валенки. Последний раз посмотрел на карту и все это вместе с рацией зарыл под елью. Теперь можно идти. Оружия нет, костюм подходящий, документы надежные.
По дороге в деревню шел молодой парнишка. Старая, облезлая шапка-ушанка, поношенная телогрейка, подпоясанная обрывком веревки. На ногах обмотки и привязанные веревкой галоши. За спиной холщовая сумка. В ней небольшая краюха хлеба крестьянской выпечки, несколько картофелин, две наволочки, детское одеяло, простыни и маленькое круглое зеркальце. Все это уже не новое. Но, может быть, найдутся добрые люди и обменяют на хлеб, на картошку, на муку или другие продукты, а то дома осталась больная мать и сестренка.
Парень жался к обочине, не обращая внимания на улюлюканье немецких солдат, которые проезжали мимо. Иногда ему приходилось отскакивать в глубокий снег: шофер, чтобы доставить удовольствие своим пассажирам, старался наехать на него. Иногда солдаты ради потехи стреляли в него из автомата. Тогда он испуганно вбирал голову в плечи и приседал на корточки. Довольные солдаты смеялись. Но едва «шутники» отъезжали, парнишка выходил на дорогу, отряхивался и шел дальше.
Вот и деревня. Парень подошел к первой избе, постучал. На порог вышла старуха.
— Добрый день, бабушка! Нет ли у вас картошки или хлеба обменять на простыни или наволочки?
— Что ты, милый. Сами с голоду чуть не умираем. Да и до простыней ли нам теперь? У самих ничего нет.
Парень прошел еще несколько домов, и все безрезультатно. Наконец подошел к маленькой избушке, стоявшей немного на отшибе. Постучал в окно. Из дома вышел крепко сложенный старик лет шестидесяти. С большой бородой, растрепавшейся на груди, крупными руками, покрытыми несмывающимися следами металла, видно кузнец.
— Ты что это, малый, по окнам лазишь? Или дверей тебе мало?
— Дяденька, не обменяете ли мне зеркало на сало?
— Ишь чего захотел. Сала. Да и на что мне зеркало? Бороду, что ли, расчесывать перед ним?
— Зеркало довоенное. С видом Днепрогэса.
— Ну, заходи. Покажи свой товар, купец.
Как только за ними закрылась дверь, парень выпрямился и на глазах подрос. С лица исчезло детски наивное и немного дурашливое выражение.
— Здравствуйте, Николай Петрович. Вы один?
— Здравствуй, сынок. А кому же у меня, старого бобыля, быть-то? Один, один. Ну, рассказывай, от кого прибыл, зачем?
— Я от Владимира Степановича. Сегодня ночью прибыл. Владимир Степанович хотел узнать, что у вас нового. Слух прошел, что в ваших краях появился новый партизанский отряд. Недавно обстреляли недалеко от вашей деревни немецкую колонну, за разъездом подорвали мост. Что вам об этом известно и где они находятся?
— Вот уж не знаю. За последнее время никаких обстрелов на этом участке не было. Да и мост стоит целый. Приходил вчера ко мне человек с разъезда. Что же, говорит, наши ничего не делают? Сообщили же, что через разъезд каждый день идут эшелоны на восток. Взорвать мост — недели на две задержка была бы. Уж они сами надумали взрывать, да я им пока запретил — очень хорошо они устроились на разъезде. Группа небольшая — четыре человека, да нельзя их оттуда снимать. А нового отряда не появилось. Вот, правда, в двадцати километрах отсюда завелась в лесу какая-то пакость — бандиты. Так они больше мирное население обижают. Из соседней деревни полицейский — наш человек — передал, что и немцы о них знают. Да не трогают. Им-то такие «партизаны» на руку. Надо бы до них добраться, до сволочей. Вот, думаю, к ним своего человека подбросить.
— Ну что же, спасибо, Николай Петрович. Теперь все ясно. В отряд пока никого не посылайте. Я туда пойду. Вы мне лучше помогите связаться с тем вашим полицейским из соседнего села.
К деревне Виктор подошел, когда уже начало смеркаться. Выждав, пока совсем стемнело, Виктор вошел в село и подошел к дому полицейского. Тот оказался молодым парнем, лет двадцати пяти. Он рассказал о бесчинствах банды, расположенной в соседнем лесу, — бандиты врываются в деревни, забирают продукты, скот, пьянствуют. Называют себя партизанами. Сказал, что уже получил нагоняй от своего полицейского начальства за то, что донес на нее как на партизанский отряд и предложил устроить облаву. Начальство пригрозило, чтобы он не совал свой нос куда не следует, а то…