В эту ночь дежурила Надя. После убийства старика девушки спали по очереди, в любой момент готовые оказать сопротивление. Положение создавалось очень трудное. Они, две разведчицы, дали себя так провести. Нарушили приказ — не занялись с первого же дня подробным изучением людей. Доверились двум проходимцам, бандитам. Ну что же, за свою ошибку они заплатят жизнью. Но так просто не отдадут ее.
Надя сидела, погруженная в свои невеселые думы. Побаливала раненая рука — это Локтев после убийства старика начал стрелять в запертую дверь землянки и ранил Надю.
Мысли прервал осторожный стук в дверь. Надя вскочила, перевела на боевой взвод автомат.
— Кто там? Стрелять буду! Назад!
— Надя! Вера! Это я, Виктор. Откройте дверь. Быстро!
Надя не верила своим ушам. Неужели это их Витька? Голос очень похож.
— Вера! Вставай!
Вера уже вскочила с нар, потянулась за автоматом.
— В чем дело? Кто там?
— Говорит, что наш Виктор.
Девушки взяли автоматы на изготовку и распахнули дверь. В землянку вошел человек. В лицо ему ударил луч электрического фонарика.
— Витя! Ты! Откуда?
— Скорей, девчонки. Собирайтесь, уходим. Помогите мне только часового сюда затащить.
Саша Михайлов сидел на дежурстве. Он тщательно прослушал эфир. Подходило время сеанса с Виктором. Неужели и сегодня ничего не будет? Что там случилось? Пропали девушки. Теперь пропал и Виктор.
Вдруг в эфире раздались позывные. Саша подстроился. Наконец-то появился Виктор. Но что-то странно: позывные Виктора, сеанс Виктора, а почерк… почерк Надин! Неужели?.. Да, сомнений нет, только Надя так частит, и у нее вместо двух букв «д-е» получается одна «б».
…В землянке у нового командира партизанского отряда сидели Виктор, Вера и Надя. Сегодня Виктор и Надя уходили на Большую землю. Вера оставалась с радиостанцией в отряде.
— Ну что же, товарищи, спасибо вам, — говорил командир отряда. — Кажется, все закончено. Предатели и подлецы получили по заслугам. Теперь все будет нормально. А вам желаю удачи.
Командир отряда и Вера смотрели вслед удаляющимся фигурам. Виктор и Надя шли на восток. Впереди трудный день и переход через линию фронта. Как-то они ее перейдут.
…Переход оказался сложным. С первого раза перейти линию фронта не удалось — наткнулись на часового. Их обстреляли. Подняли тревогу. Еле ушли. Надю второй раз ранило в руку. Правда, кость не задело, но рука повисла безжизненной плетью.
Теперь переход стал еще сложнее. Надя не могла ползти, мешала больная рука. А наткнись они вновь на немцев, она не смогла бы бежать. Все это Виктор понимал и старался, как мог, оберегать ее. Несколько дней они пытались все в новом и новом месте найти «окно» для перехода, по безуспешно. Продукты давно кончились, раненая рука у Нади опухла и начала синеть. Временами девушка теряла сознание, бредила. Это было особенно опасно днем, когда они забирались в чащу леса отдохнуть и переждать до сумерек. Опасно потому, что кругом были немцы, могли услышать.
Однажды они вот так же на день забрались в густой молодняк ельника, протоптали в глубоком снегу под елкой ямку и улеглись в нее, тесно прижавшись друг к другу, чтобы хоть как-то согреться.
Надя заснула. Виктор устроился так, чтобы из-под нависших ветвей елки было все видно, всматривался в рассветную мглу, чутко прислушиваясь к беспокойному дыханию Нади. Она дышала прерывисто. Иногда всхлипывала, стонала, что-то бормотала.
Вдруг из-за дерева показались двое. Они шли не торопясь, переговариваясь.
Виктор присмотрелся — немцы. На ремнях надеты через плечо винтовки. У одного в руках топор.
Надя, словно почуяв во сне опасность, затихла. А немцы, так же не торопясь, все ближе и ближе подходили к ним. Вот осталось сто, пятьдесят метров…
Оружия, как и обычно у маршрутников, у них не было. Да и чем бы оно могло помочь? Только поднимешь тревогу, сбегутся немцы. А днем по глубокому снегу с раненой далеко не уйдешь. Оставалось только ждать.
Виктор поднес руку вплотную к Надиным губам — если застонет, чтобы сразу зажать рот, а сам с тревогой наблюдал за приближавшимися немцами.
Те все ближе и ближе. Вот они уже дошли до зарослей молодняка, в котором укрылись разведчики, походили, о чем-то разговаривая, вокруг одной елки, затем вокруг другой, подошли к третьей. До них не больше двадцати метров. Немцы потоптались вокруг елки, а потом начали ее рубить.
Затаив дыхание, Виктор наблюдал за ними. А те, срубив елку, так же спокойно и не торопясь, закурили, потом, очистив ее от ветвей внизу, взяли на плечи и зашагали обратно в лес.