Скитер слизнула языком капельку. Сочетание сладкого и соленого взорвалось на ее языке. Она едва расслышала его объяснение, где находятся Фрог и Виолетта, лишь надеялась, что они будут заняты достаточно надолго, чтобы убедить Крака остаться с ней еще на несколько лет или десятилетий.
«Десятилетия — это хорошо», — подумала она, скользя по нему ртом.
— Я… ты… да-а-а! — глубокий голос Крака эхом отдавался в ее ушах. — Да-а-а, о да.
Каждое слово разжигало в Скитер желание исследовать его дальше. Его руки легко пробежали по плечам, а затем запутались в ее волосах, как будто он боялся, что она остановится.
Ни за что на свете она не остановится. Ее тело пульсировало вместе с его телом. Она раздвинула ноги, чтобы прижаться к его ноге клитором в отчаянной попытке ослабить давление.
— Пожалуйста, — прошептала она, отстраняясь подальше, чтобы дать ему понять, что ей нужно. — О, Крак, пожалуйста. Моя рубашка. Сними ее. Пожалуйста. Мне нужно почувствовать твои руки на себе.
***
Крак мог поклясться, что его глаза закатились, когда она обхватила его горячим ртом. Он слышал, как ученые и охранники шутили о сексе, но у него никогда не было желания его испытать. Для них это стало бы еще одним способом его контролировать.
В тот раз, когда они попробовали, он не отреагировал. Не почувствовал ни удовольствия, ни потребности в прикосновениях женщины. Мысль о том, что другая женщина прикоснется к нему так же, как Скитер, была бы для него отвратительна. К счастью, когда охранники поняли, что он не заинтересован, к его облегчению, они отбросили эту часть своего исследования.
Даже за шесть лет свободы его не влекло ни к одной женщине, за исключением, может быть, Грейси. Она единственная, не считая Анастейшу, не вздрагивала, когда он входил в комнату. Анастейша была… Анастейшей. На нее приятно смотреть, но она никогда не проявляла к нему физического интереса, как и Грейси.
Однажды он поцеловал буфетчицу, для прикрытия, чтобы подбросить устройство слежения, которое пытался подложить ему телохранитель Альтрена Проктора. Он подсунул его в одежду женщины. После этого пришлось прополоскать рот, чтобы избавиться от ее ужасного вкуса.
Однако это превосходило все, с чем он когда-либо сталкивался. Прилив чувств разрушил его нервную систему. Его тело стало настолько чувствительным, что ему казалось, будто каждое прикосновение, каждое движение ее рук и рта — это прямая атака на его нервные окончания.
— Пожалуйста, мне нужно, чтобы ты прикоснулся ко мне, — хрипло прозвучал голос Скитер.
— Твоя рубашка, — пробормотал он. — Я… как мне снять ее, не порвав?
Мягкий смех Скитер послал волну горячего дыхания на его член. Крак застонал, когда отреагировал на тепло, желая снова просунуть член между ее сладких губ. Он знал только одно: если что-то не сделать в ближайшее время, каким-то образом не ослабить давление, растущее в нем, в его члене и яйцах, то просто взорвется.
«Остановись», — потребовал он, пытаясь приказать члену подчиниться его контролю. Вместо этого тот дергался вверх и вниз, словно издеваясь над ним.
Крак с трепетом наблюдал, как Скитер расстегивает пуговицы на рубашке и снимает с себя одежду, бросая ее на сиденье позади себя. Ее груди удерживались темно-красным кружевным изделием, которое показалось ему мучительным. Его пальцы зудели и двигались сами по себе. Он испустил длинный выдох, когда ласково погладил нежную кожу ее плеч, а затем спустился ниже.
Воин задрожал, когда Скитер расстегнула кружевное белье, и оно упало поверх сброшенной рубашки. Соблазнительница села в кресле еще прямее, прижавшись горячим местом между ног к его ноге, и взяв его за руку, притянула его ладонь к своей пышной груди.
Он скользнул рукой по мягкой груди, приподнимая ее, даже когда его пальцы инстинктивно двинулись, чтобы захватить упругий сосок. Ее громкий стон вокруг его члена разогрел его кровь. Его бедра начали двигаться сами по себе, раскачиваясь все быстрее и быстрее. Это движение заставило его колено сильнее вдавиться в нее. Его дыхание участилось, когда она подняла на него глаза.
Трение ее рук и рта в сочетании с эротическим зрелищем было больше, чем его разум и тело могли выдержать. Крак схватил другую ее грудь, крепко сжав, когда давление нарастало.
Вот оно. То, что он чувствовал последние несколько дней, но только в тысячу раз хуже. Наслаждение на грани боли. Глубокое жжение в его чреслах, скопившееся в яйцах, от которого он проснулся, дрожа и потея.
Крак кончил, когда Скитер обхватила его упругие яички, нежно перекатывая между пальцами, пока глубоко сосала его. Он отпустил ее грудь и схватился за спинку стула, чтобы не упасть, когда фейерверк взрывов пронесся по его дрожащему телу.