— Неудобства? — повторила я. — Так вы называете своих двух головорезов, которые выволокли меня из бара под дулом пистолета, вырубили электрошокером и приковали наручниками к кровати? Мне кажется, слово, которое вы могли бы использовать, — незаконно... я бы даже сказала, ох*енно незаконно. Вы должны немедленно меня отпустить, — скомандовала я, желая, чтобы все оказалось так просто.
— Боюсь, что не могу этого сделать, мисс Абрамс. Признаю, я прибег к последнему средству, которое, к сожалению, было необходимо. Уверяю, вам не причинят вреда, если вы подчинитесь, то сможете вернуться в бар, в котором мы вас нашли, как только я получу желаемое.
Приподняв бровь, я посмотрела на мужчину через стол.
— Ну, конечно. Держу пари, так вы говорите всем девушкам. Чего вы хотите?
Джордж не прерывал зрительный контакт, но не казался слишком незаинтересованным, будто присутствовал на встрече, которую стремился поскорее завершить. Мой вывод о том, что меня продают в сексуальное рабство, становился все менее вероятным. Или, может, это просто принятие желаемого за действительное. Одно ясно наверняка… я не собиралась делать так, как говорил этот псих, и надеяться на лучшее. Я бы выбралась отсюда, даже если бы мне пришлось прокладывать себе путь с помощью ложки.
— Мы с вашим отцом — деловые партнеры. У нас была взаимовыгодная договоренность... до недавнего времени. Не стану утомлять вас подробностями, но скажу, что все другие легальные попытки убедить вашего отца отказаться от определенных действий не увенчались успехом. И вот мы здесь. — Он развел руки в стороны. — Полагаю, ваше благополучие значит многое для вашего отца, и сохранение здоровья его единственной дочери может послужить мотивацией для того, чтобы он передумал. — Джордж вернулся к кофе, предоставив мне минутку на размышление всего услышанного.
Мой отец. Он — причина моего похищения? Человек, проводивший лето в Хэмптоне и задиравший нос перед продавцами газет, был деловым партнером преступника? Конечно, он может и не знать об упомянутой преступной деятельности, но отец был далеко не глуп, и я сомневалась, что этот парень одним махом переметнулся от статуса законопослушного гражданина к криминальному авторитету.
Я тихонько хихикнула от абсурдности ситуации. Учитывая окружение, в котором я жила последний год или около того, я считала, что если меня кто и похитит, то это будет некто в жилете и джинсах, а не в костюме за десять тысяч долларов.
— Что-то смешное, мисс Абрамс? — спросил Джордж, его глаза стали более настороженными.
Я махнула рукой.
— Не смешное. На самом деле, абсолютно не смешное. Просто ирония судьбы. Из всех сценариев своего похищения, которые я могла себе вообразить, этот — наименее вероятный.
Я окончательно протрезвела при воспоминании о том, как моя лучшая подруга чуть не погибла после похищения, а девять месяцев назад ее избили, когда это случилось снова. Нам чертовски не везло, раз дело приняло такой дерьмовый оборот.
Джордж прищурился.
— Понятно, полагаю, в компании, с которой вы водились, вы столкнулись с еще более сомнительной преступной деятельностью. Пока вы ведете себя хорошо и ваш отец любезен с нами, никаких причин для нецивилизованных действий не предвидится, — сказал он с видом превосходства.
Я втянула в себя воздух.
— Вы серьезно? Человек, который только что меня похитил, выносит суждение о «компании, с которой я водилась»? Вы, должно быть, издеваетесь. Слушайте сюда, подражатель Сопрано, вот, что я вам скажу: любой из тех мужчин стоит сотни таких, как вы, и могу вас уверить, эти безвкусные часы просто кричат: «нувориш», — прошипела я, на мгновение забыв о балансе сил в этом разговоре.
Глаза Джорджа слегка вспыхнули, но на лице не отразилось никаких эмоций.
— Полагаю, это были тревожные несколько часов для вас, мисс Абрамс, так что я спущу вам эту маленькую вспышку. — Он слегка наклонился вперед. — Но если вы впредь еще раз так со мной разговорите, очень и очень пожалеете.
Он говорил спокойно, и я вздрогнула от обещания, скрытого за его тоном.
— А теперь, — продолжил он, — пожалуйста, съешьте что-нибудь. Мне бы не хотелось, чтобы моя гостья голодала. — Он переключил внимание на свою тарелку, снова открывая газету. Очевидно, меня больше не удостоят внимания.
Решив, что мое похмелье в сочетании с серьезным дефицитом кофеина сделало меня слегка безумной, я демонстративно отодвинула тарелку. Я боролась с собой, так как от вида божественной выпечки у меня текли слюнки, но я удержалась. Чашка кофе была совсем другой историей, мне на самом деле пришлось сжать руки на коленях в кулаки, чтобы не потянуться за ней. Но я была полна решимости.