Чьи-то руки насыпали мне снег на голову, прижав его к вискам. Ощутила блаженную прохладу. Голоса утихли, но по-прежнему жужжали, как мошкара.
- Поднимайся и иди. Тебе это нужно.
Я встала, пошатываясь, как пьяная. Повернулась на голос. То был Вечность с его сверкающим звёздным плащом. Он ласково взирал на меня своими янтарными глазами. Я бросилась ему на грудь и зарыдала, как маленькая. Казалось, я выплакала всю жидкость, находящуюся во мне, вымещая тем самым всю обиду, накопившуюся во мне за пять лет, всю злость и ярость. Я думала, что освободила сундук Пандоры, но ему нет конца, и не предвидется, пока не вмешается кто-то сильнее меня.
Я чувствовала тёплые руки Вечности, гладящие мою спину, мой затылок, мои плечи, слышала равномерный стук его сердца и плавное дыхание, чувствовала его волосы на своих щеках, пропахшие пшеницей. И мне стало стыдно.
- Извини, - пробормотала я, отстраняясь.
- Ничего, - улыбнулся Вечность, - Тебе надо выплакаться. Это нормально.
- А теперь пошли, - сказал он, - К Королеве.
Он развернул меня за плечи и легонько подтолкнул.
- Помнишь? - тихо прошептал он, - Дождись холма и иди обратно, никуда не сворачивая. Как в Зазеркалье. Помнишь? Я не смогу тебя проводить, но буду мысленно защищать.
- Бессмыслица какая-то, - подумалось мне.
И всё же я посмотрела вперёд, в заснеженную даль, и увидела возвышающийся холм. А за ним - огонь горящих небес. Огонь северных земель. Я повернула обратно и бодро зашагала, в глубине души посмеиваясь над всей нелепостью ситуации.
- Ну вот, напророчила, - бормотала я, - Теперь я и впрямь Алиса.
- Тогда я - Белая Королева, - услышала я.
Она шла мне навстречу, подол её юбки плавно колыхался в такт её шагам. В белоснежных волосах запутались перья чайки, на лицо падала тень от широкополой шляпы, украшенной цветком. И на фоне всей этой белизны ярко горели черные глаза, пронзительно глядящие на меня. Горделивая поступь, тонкие силуэт, похожий на длинноногую цаплю - то и впрямь была Королева. Не нужно быть Иным, чтобы понять это.
- Обычно я выбираю. Но на этот раз ты сама пришла ко мне, - сказала она мелодичным голосом, приближаясь ко мне, - Ты можешь сжечь целую пустыню своим пламенем, но вместо этого ты ограничиваешься лишь собой.
Когда мы поравнялись, я с удивлением заметила, что она ниже меня на целую голову. Однако при этом мне казалось, что она возвышается надо мной, глядя сверху вниз.
- Говорят, ты предсказываешь будущее и раскрываешь прошлое. Так вот, я выбираю второе, - буркнула я.
- Вот как? - лукаво сощурилась она, - Не боишься, что я покажу тебе твою смерть?
- Я же не поймала твой платок, - огрызнулась я.
Она достала две свечи и зажгла их.
- Задуешь правую - и я проведу тебя по тропам твоего выбора. Задуешь левую - и я достану всё, что притаилось на дне твоего запретного ящика, - сказала Королева, держа горящие свечи в руках.
Не раздумывая, я задула левую.
- А вот и ещё одна тропа твоего выбора, - сказала Королева, - Жребий брошен. Я выверну тебя наизнанку, сколько бы ты не кричала.
Я отразилась в её черных глазах - сгорбленная, скрюченная, с большой приплюснутой головой и веснушками, похожими на пятна грязи.
- Первая сказка называется "Гном и великаны".
Я стояла одна, окруженная людьми, которые в два раза выше меня. Они толкались, пихались, кричали, куда-то бежали, задевали меня, сбивая с ног. Никем не замечаемая, я поднималась, чтобы снова быть припечатанной в пол. И меня заметят только тогда, когда я вновь озойду пеной, крича и плюясь. Но даже тогда меня просто посадят в клетку, как надоедливую птицу. А я и была ею: чайкой, буревестником, всеми ненавидимой, приносящей на своих крыльях печаль. В гонца, приносящего плохие вести, кидают грязь, его поносят и гонят отовсюду. Ведь буревестник - воплощение беды.
И среди серых-серых великанов затесался другой гном на ходулях. И он, и я встретились взглядами лишь на мгновение, но этого хватило, чтобы увидеть друг в друге родственную душу. Гном на ходулях подбежал ко мне, но его не сбивали с ног - этим мы отличались. Быть может, в тот момент пропасть между нами была только трещиной, медленно, но верно разрастающейся.
- Вторая сказка называется "превращения".
Она перелезала через высокий забор. Пока что на нём не было колючей проволоки, но кто знает? Была ночь, такая, какой она бывает только летом: сиреневые сумерки, запах цветов и прохладный спокойный воздух, наполненный стрекотанием цикад. Близилось наше время. Время метаморфоз и полётов.
- Надо вообразить крылья, - сказала она.
Тогда у неё не было этого страшного имени. Она не была Отступницей, но я никак не могла вспомнить, как её по-настоящему звали. И не надо было - зачем?