- Хорошо, что он помогает нам, - сказал долговязый, - Нам ещё повезло с больницей. Сьюзан лечили в другом городе. Приехала как кукла. Сказала, ей лоботомию сделали.
Ребята одновременно вздрогнули. Долговязый принялся запускать феерверки.
- Эй, голубой ангел, - махнул рукой парень с прической Пола Маккартни, - Давай, вставай между феерверков. Потрясное фото получится, зуб даю!
Девушка, похожая на Марлен Дитрих, встала туда, куда ребята показывали. Неловко улыбнулась...
- Занимайтесь любовью, а не войной, - надрывался горе-музыкант, играя на пианино.
Падал мягкий солнечный свет на пыльные клавиши. Впереди была раскрыта нотная тетрадь. Девушка, опершаяся на пианино, строчила что-то в тетради, где аккуратным почерком было выведено:
Тексты хитов
- Почему я на нём не могу сыграть? - вдруг спросила она.
- Не знаю, Оливия, не знаю, - вздохнул парень.
- Знающий, который нихрена не знает, - фыркнула девушка, - Просто блеск.
- Но это не делает тебя хуже, моя дорогая, - нараспев произнёс он, - Ведь ты - дверь в сад и наездница единорога!
- Ну-ну, - фыркнула девушка.
- Ты знаешь, почему эту комнату называют Логовом Свахи? - по лицу парня поползла блуждающая улыбка, как у пьяного, - Эта комната сводит сердца. Эта комната дышит любовью! Эта комната - убежище всех влюблённых! Мы все здесь партизаны разума!
В комнату ввалился какой-то человек в кожанной куртке, притащил с собой громоздкую камеру и сфотографировал не ожидавших этого влюблённых. Вспышка!..
- Всё, хватит с тебя.
Ромео встал с кровати и потянулся, как после долгого сна. Я недовольно цокнула, а он шутливо погрозил мне пальцем.
- Не-не-не. Никаких больше воспоминаний. Ты не Знающая, а я не могу так долго тебя тащить.
Он кивнул мне, тепло улыбнулся и вышел из комнаты. Я сидела на кровати не шевелясь, пытаясь переварить пережитое. С фотографий на меня смотрели другие Иные, черно-белые, винтажные, давно умершие или постаревшие, и в то же время такие, как я. Такие, как мы.
- Вот как, - услышала я хмурый голос.
В дверях на меня мрачно смотрел Эрик. Исподлобья, склонив голову, что ещё раз подчеркивало величину его носа. Зелёные кошачьи глаза как будто светились в темноте. Я нашла его в этот момент очень похожим на своего отца.
- Не ожидал от тебя такого, - продолжил он, - Развлекаешься, значит? Ну, развлекайся.
Он закрыл альбом и убрал его в шкаф. Я молчала. А что говорить? В любом случае это прозвучит как жалкое оправдание.
- Уходи, - прошептал он, - Прошу, уходи.
Он отвернулся, дрожа всем телом.
- Уходи, пока я не превратился.
Я попятился к дверям. Он медленно развернулся, на глаза упали пярди волос, рот растянулся в ухмылке. Обнажились сверкающие клыки. Он медленно приблизился ко мне, прерывисто дыша.
- Не стоит заглядывать в чужие секреты, - прошептал он, - Кто знает, что прячется на дне чужого ящика?
- Лицедей! - заорала я.
Он встрепенулся, посмотрел на меня блуждающим взглядом. Я толкнула ногой дверь и убежала.
Малиновая дуэль
Мы с Эриком перестали разговаривать. Я не спешила мириться: в какой-то степени мне стало легче. Он ворвался в мою жизнь, перевернул её вверх дном, вытаскивал меня на крышу встречать рассвет, водил по свалке, рассказывая историю той или иной выброшенной вещи, мы рисовали на стенах баллонами и купались у пруду прямо в одежде, он заставлял меня заплывать чуть ли не на середину. Но когда мы оставались наедине, и у него в темноте ярко и жадно горели глаза, мне становилось не по себе.
Да и не до него было. Я гуляла с ребятами, ходили на чердак, сидели там у окна, вглядываясь в пейзаж города. Я с удивлением смотрела на пианино, и иногда мне там мерещился музыкант, играющий Леннона, и Оливия, стоящая рядом. В свете солнечных лучей, яркие, нереальные и винтажные.
А потом там случился пожар. Из-за Блейна, который чего-то испугался. Тот пожар всё решил - он сжег дружбу Блейна и Ромео. После Блейна увезли в обычную больницу, потому что он что-то повредил, и мы часто сидели на крыльце в неловком молчании. Тогда приходили кошки. Они пробирались через небольшую дырку в заборе, появляясь так же внезапно, как и убегая.
- Почему они так ко мне ластятся? - хохотала Элли, которую они буквально облепляли.
- Любят потому что, - отвечала Клэр, которую они сторонились, - Чувствуют, что ты чистая, как ребёнок.
- А тебя почему не любят? - спросила она, - У меня есть одноклассница, от которой все животные шарахаются. Идет такая, и вороны с громким карканьем разлетаются. Жутко это, если честно.
- Ну, городские некоторые меня любят, - задумалась Клэр, - Их вроде четыре, и я дала им имена. Им понравилось. А так... Эти чувствуют, наверное, мою тьму. А жаль. Я-то их люблю.