Мы убегали, но не смеялись. Только улыбались с заговорщиким видом. И я поняла, что этой ночью мне было очень-очень весело.
Розовая сладость
На ферме мы всегда встаем в пол шестого. Солнечный свет мягок, в воздухе витает аромат лаванды и какая-то легкость, за окном травинки покрыты росой. Мать их называет слезами неба. Отец кормит скотину, мы с матерью един тосты, запивая молоком. Иногда добавляем мед, который покупаем у знакомых пасечников. Кухню заливает утренний свет, поют птицы, ветер шепчет что-то листвой. Идилия. Но в последнее время я не могу её чувствовать. Ночи выматывают, я чувствую непонятную тревогу, как будто надвигается буря.
Эта осень была буйноцветущей, холодной и дождливой. Дождь лил днем и ночью, грозя всё затопить, и иногда мне хотелось, чтобы это действительно случилось.
- А ведь ты прав, - сказала я, - Давит.
- Что давит? - охотно откликнулся Эрик, - Резинка от джинсов? Говорил же, подбирать надо вещи по размеру. Ох уж эти сельские!
- Город, идиот, - клацнула зубами я.
- Видишь? Я всегда прав, - горделиво подбоченился Эрик.
Огонь разгорался всё ярче, клубами валил серый дым. На мангале лежало мясо. Вокруг была мокрая трава. Тут повсюду были кострища - следы от былого веселья, вот мы и воспользовались одним.
- Я как-то жарила сосиски на крыше, - сказала я.
- Сосиски! На крыше! - оживился Эрик, - Почему я до этого не додумался?! Кто-то пытается спихнуть меня с пьедестала самого безбашенного чувака в городе?!
Барбекю было уже готово. Мы принялись его лопать прямо с вертела, обжигаясь и пачкаясь маслом. Мясо было снова подгоревшим, но сочным, горячим и очень вкусным. Если бы я ела его одна, то меня бы вырвало. А с Эриком вкуснее.
- Почему с тобой еда становится вкуснее? - спросила я.
- А я вообще отличная приправа, - прочавкал Эрик, - Еда всегда вкуснее, когда разделяешь её с кем-то.
- Ты проверял? - скептически спросила я, поливая мясо кетчупом.
- Нет, - радостно ответил Эрик, - У меня нет друзей.
- Странно, обычно такие, как ты, быстро распологают к себе людей, - удивилась я.
- А я исключение, - нахмурился Эрик, - Никто не выдерживает со мной дольше месяца.
- Ничего удивительного, - хмыкнула я.
Снова пошел дождь и потушил костер. Перед тем, как погаснуть, огонь зашипел. Капли барабанили по железу, по дровам, распрямили мои кудри и намочили мою одежду. Я поежилась: было уже достаточно холодно.
- Сколько времени? - спросила я у Эрика.
Тот посмотрел на небо. Сквозь тучи неуверенно пробивалось солнце.
- Время пить чай, - сказал он.
- Это сколько? - скрестила я руки на груди.
- А во сколько часов начинается английское чаепитие? - хмыкнул Эрик, - Че, реально не знаешь? Ну ты и тёмный лес... Пять часов, детка. Сейчас англичане садятся за столы, наливают чай в фарфоровую посуду, добавляют молоко, размешивают сахар, хотя кто-то пьёт без сахара, достают печенья, пирожные, кексы, торты, собираются всей семьей и неторопливо предаются сему эстетическому занятию.
- Ну ты сейчас загнул, - с уважением сказала я, - Аж самой захотелось попробовать.
- А что тебе мешает? - приподнял бровь Эрик, - Давай сейчас пойдем и нальем чайку. С тебя фарфоровая посуда, потому что у меня её нет.
- Нет, мне надо к врачу, - сказала я.
- К какому? - удивился Эрик, - И почему я об этом ничего не знаю?
- Потому что не твоё дело, - огрызнулась я.
Машины у меня нет, потому я шла пешком. Дождь участился, превратившись в ливень, но при этом было тепло. Жители бежали под укрытия, громко смеясь и защищаясь зонтами, газетами, плащами, дождевиками, мешками и портфелями. А я не пряталась. Шла в своих вьетнамках, майке и шортах, мои волосы превратились в ржавые сосульки, лицо всё промокло и смыло жалкое подобие макияжа, которое я автоматически наносила каждое утро.
- А тебе без косметики лучше, - услышала я.
Парень в пиджаке и в шлеме сидел на мотоцикле. Кажется, то был владелец музыкального магазина. Мотор шумел, приглушая его голос.
- Ты так более живая, настоящая, - продолжил он, - А с косметикой похожа на куклу. Ну, рыжую бестию, горячую девочку.
- А я разве не рыжая бестия? - хмыкнула я.
- Нет, ты рыжая катастрофа, - улыбнулся владелец, - Не страстная ведьмочка из любовных романов, а тайфун. Цунами. Чайка.
С последнего я заржала.
- Дурачок, что ли? Чайки не рыжие. Они кучкуются и орут. Ничего из этого я не делаю.
- Очень даже делаешь, - рассмеялся парень, - А ты куда с таким радостным видом прешь, кстати?
- В психушку, - растянула рот в безумной лыбе я, - Не подбросишь?