Почти сразу после того, как Эрна закончила с обустройством дома, всего через день или два, она нашла в городе работу. Теперь женщина была личной помощницей какой-то престарелой леди, так что технически моей служанкой больше не являлась.
Она просыпалась ранним утром, еще до рассвета, готовила для меня завтрак и, уходя из дома, пыталась поднять меня с постели. Стоило мне разлепить тяжелые веки, чтобы взглянуть на бессовестную служанку, как она озвучивала целый список дел, который, по её мнению, я должна была выполнить в течение дня: мыть полы, готовить обед, протирать пыль, и делать еще многое из того, за что никогда в жизни не взялась бы благородная леди. Не обходилось и без наставлений, которые Эрна также повторяла каждое утро.
Казалось, она действительно считает меня неразумным ребенком, иначе зачем ей было говорить о том, что нельзя прикасаться к печи на кухне и отворять дверь незнакомцам? Подобное отношение меня неимоверно злило, но никакие увещевания на служанку не действовали, и она продолжала меня поучать.
К счастью, после ежеутреннего представления, Эрна уходила в город, а возвращалась лишь поздним вечером. Разумеется, я и не думала выполнять то, о чем просила меня женщина. Было бы глупо ожидать от высокородной леди подобных подвигов… но Эрна не просто ожидала, она была уверена в том, что я обязана делать все так, как она мне велит! Якобы она предоставляет мне еду и кров…
Особенной благодарности за убогий дом и бесхитростную еду я не испытывала, поэтому нагло игнорировала все возмущение женщины. Она, в свою очередь, возвращаясь домой после трудового дня, долго ворчала, но при этом сама выполняла все необходимое.
Конечно, служанка не сдавалась так просто. Однажды она даже оставила меня без еды в надежде на то, что я приготовлю обед сама…каким образом Эрна представляла меня у печи — загадка. Подобную картину не могла вообразить даже я сама! Поэтому, не терзаясь муками совести, уехала в ближайший приличный трактир, где сытно и вполне вкусно поела. К счастью, у меня еще оставалась небольшая сумма золота на личные расходы.
Впрочем, мне не стоит жаловаться. В остальном мы с Эрной неплохо уживались… во всяком случае, мне так казалось.
Женщина, по всей видимости, даже стала считать нас подругами, если не сказать родственниками. Каждый вечер, возвращаясь домой, она с завидным энтузиазмом рассказывала мне, как прошел её день, делилась своими впечатлениями, переживаниями и мыслями. Подобные откровения мне не слишком нравились, но я считала это небольшой платой за проживание в её доме.
Однажды Эрна даже позволила себе обратиться ко мне на «ты», опустив привычное уважительное «леди».
— Взгляни, Рина, как тебе это платье? — Спросила у меня женщина.
— Дорогая, я не ослышалась? — Обманчиво-спокойным тоном уточнила я, пребывая в состоянии шока от услышанного обращения.
— Что-то не так? — Служанка всем своим видом изображала святую невинность.
— Впредь не смей говорить со мной в подобном тоне. — Приказала я жестко, пристально глядя на женщину. В ответ она вздохнула:
— Рина, я думаю, тебе пора прекратить эту игру в высокородную графиню. Ты больше не леди. Мы с тобой в равном положении. Наш титул — просто приставка к родовому имени, не влияющая ни на что больше!
Смириться с подобным заявлением я была не готова.
— Замолчи. — Процедила я, едва сдерживаясь, чтоб не сорваться на крик. — Я верну былое состояние!
— Не надо тешить себя иллюзиями… — Эрна смотрела на меня с жалостью. — Пора начать привыкать к новой жизни.
— Нет! — Я вскочила на ноги, гневно хмурясь. — Немедленно прекрати говорить со мной так!
— Я прекращу говорить с тобой так только в том случае, если ты действительно вернешь былой статус. До тех пор мы в равном положении. — Женщина наигранно виновато развела руками.
Не имея рычагов давления на нее, мне пришлось в прямом смысле сбежать от этого разговора и с тех пор терпеть панибратский тон Эрны. Мои увещевания на нее не действовали, как и откровенно грубые жесткие и приказы.
Однако, как бы не злилась, я все же понимала, что служанка права. Ей не за что уважать меня и, тем более, поддерживать официальный тон. Теперь я, как и она, оказалась на самом дне общественного положения… мне оставалось лишь тешить себя надеждой, что скоро все вернется на свои места, и больше ни один безродный простолюдин не посмеет говорить со мной подобным образом!
К счастью, в остальном прожитый месяц оказался спокойным и совершенно небогатым на события. Оно и неудивительно, если учесть, что из дома я выходила всего несколько раз, и то, можно сказать, по крайней нужде… да и желания куда-то выходить не было.