— Полноте волноваться. Ваша тётушка, аббатиса Брындуша, дала мне ясно понять, что прислушиваться к вашим словам и желаниям теперь входит в мои наипервейшие обязанности. Перед ликами богов я на крови поклялась, что буду слушаться вас, как первую свою госпожу, и приглядывать за вами, как если бы вы были моей наилюбимейшей дочерью. Аббатиса сказала, что боги были особенно щедры к вам, что талантам вашим нет меры, и что если скажете вы мне: «Прыгай, Фица», то я не стану спрашивать что, как и почему, а сразу же сделаю так, как вы велели.
Агнешка опустила голову. Душеньке не стоило брать с Фицы никаких клятв, тем более на крови — отвечающих самой жизнью. Не всякие клятвы даже при искреннем желании можно выполнить, а наказание безусловно и неотвратимо.
— Вы взяли на себя большой труд и большую ответственность. Я не стану использовать вашу клятву во зло, клянусь вам.
Фица покачала головой.
— Что вы, душенька. Не нужно вам лишний раз в чём-то клясться.
Они помолчали, каждая думала о своём. Агнешка молилась богам, чтобы не пришлось ей никогда нарушать обещание Фице, а той — отвечать своей жизнью за чужие ошибки и своеволие.
В тишине между ними слышно было, как снаружи свистит кнут, как кричит кучер, подгоняя коней. Карета скрипела. Всадники шли галопом совсем рядом с ней. Но даже в этом шуме Агнешка смогла расслышать тревожащий звук — там, вдали, за их спиной громко и яростно выли волки.
Глава 10. Хольгер. Путь волка
Уже неделю Хольгер вёл стаю через горы на юг, не жалея ни себя, ни других. Шёл первым, изредка позволяя младшей сестре себя подменить. Мял лапами сугробы, разбивал грудью снег. Взял с собой немногих — только Изи и опытных бет, самых сильных и верных.
Никто не подвёл, хотя погода выдалась не подарок, а избранный путь через старые заснеженные перевалы оказался тяжёлым. Они шли ночью и в сумерках, а днём искали укрытие и позволяли себе отдых, сбившись в кучу и наслаждаясь общим теплом.
Выспавшаяся Изи дурачилась, ловила снежинки длинным розовым языком и сияла глазами цвета огня, ещё не красными, только набирающими силу будущей альфы. Вела себя как ребёнок, хотя уже достигла возраста, когда думают о собственных детях.
Хольгер помалкивал, хотя мог и рыкнуть для острастки. Но сестру обижать не хотел. Любовался ею и скрежетал зубами из-за неё же. Скольким претендентам на руку и сердце сестры отказал, надеясь породниться с лучшим другом, а Вольфи, когда пришло время, повёл себя как… как внук старого Фридриха, а не единственный человолк, получивший право называть Хольгера Хогги.
Они впервые в жизни всерьёз подрались, и Хольгер потерял драгоценное время, сидя на серебряной цепи, как шелудивый пёс, а не входящий в круг совета альфа. Когда его отпустили, он вернулся домой только для того, чтобы взять сестру и людей, и отправился в путь. Не по удобным объездным дорогам на лошадях, а в истинной форме, напрямик, через Стеклянные горы, по тропам, о которых знал от отца и планировал эти знания когда-то использовать, поведя за собой не десяток соратников, а тысячи.
Родниться с людьми вместо того, чтобы отобрать их богатые земли? От одной мысли у Хольгера шерсть вставала дыбом и чесались клыки. Он рвался вперёд, будто бешеный, боялся не успеть спасти Вольфи от страшной ошибки. Он потащил Изи с собой через горы на гребне зимы, рискуя не только своей, но и её жизнью и честью.
Красивая, здоровая, родовитая, с огненными глазами, не бессильная пустышка, не ведьма и не кровопийца — настоящая пара для альфы, достойная, чтобы её добивались, чтобы дрались за неё до крови. Хольгер вёл её за собой, чтобы ткнуть друга носом: смотри, кого ты отвергаешь. Упрямо говорил себе, что делает это не зря. Хотел верить, что задуманное годы назад всё-таки сбудется, и он назовёт нового альфу альф братом.
Изи он всего этого не говорил. Юная и всё ещё бета, она последовала бы за своим альфой хоть на край света. Вопросов не задавала — восхищалась красотами, наслаждалась дорогой, дурачилась и задирала волков. Будто щенок, кувыркалась в снегу и не стыдилась, поджав хвост, показать небу мягкий живот. Она не спрашивала, куда старший брат её ведёт, слушалась во всём и помогала. И каждый раз, оглядываясь на сестру, Хольгер думал, что вот такой должна быть настоящая пара для альфы.
Шанс вразумить Вольфганга ещё оставался, но снежная буря его пожирала, и Хольгер сходил с ума, глядя на воющую белую стену снаружи пещеры. Перекинувшись, он подошёл к самому краю, подставил холоду и ветру нагое тело — сильное и тренированное, что в истинной, что в человеческой форме.
Тающий снег на покрывшейся мурашками коже ненадолго помог отвлечься, а затем мысли побежали по привычному кругу, рождающему желание выть от тоски. И он сделал это, опустившись на четыре лапы. Изи присоединилась и другие волки, и вой их стаи ещё долго отражался от каменных сводов пещеры.
Как только ветер немного утих, Хольгер приказал всем идти за собой. Ночь и снег его не пугали, только без толку уходящее время. На злости, на дурном, как говаривали о нём, нраве он рвался вперёд, хотя сугробы после бури стали выше, чем горы. Хольгер злился на чужую слабость, звал за собой громким яростным воем.
В ту безумную ночь даже Изи заскулила, сдаваясь, прося отдохнуть.
В остальные дни она держалась на равных. Чистая кровь делала её, будущую альфу, пусть и девушку, намного сильнее бет, даже опытных и прошедших многие битвы. Хольгер гордился сестрой, её серебристым мехом, масть в масть с глупцом Вольфи, её неунывающим нравом. Смеялся, как и все, когда снег попадал ей на нос, и она тявкала, будто щенок. Восхищался, как и всё, её силой и красотой, а потом дрожал от ярости, вспоминая переминающегося с ноги на ногу друга, блеющего: «Нет, не могу». Бывшего друга, если не возьмётся за ум.
— Я беру в жёны ведьму, и ты знаешь причину, Хогги. Мой дед умирает, а ему едва исполнилось семьдесят. Нашему роду нужна свежая кровь, чужая кровь, и не смотри на меня так. Ты же знаешь, из всех я бы выбрал твою Изольду и назвал тебя братом, хотя ты и так мой брат, и все мы одна стая, но у меня нет права сказать деду «нет». Я привезу сюда ведьму, чего бы мне это ни стоило, и назову своей парой, если она переживёт второе рождение. Я сделаю так, как лучше моим будущим сыновьям, а не как хочу, потому что я должен. А ты, Хогги, если всё ещё считаешь меня своим братом, должен это понять.
Каждый раз, когда Хольгер думал о том разговоре, ярость вскипала в душе. Он ненавидел ту, о которой говорил Вольфи, хоть и не видел её никогда. Он оглядывался на идущую за ним след в след сестру — сильную, будто воин, несмотря на возраст и пол, и желание догнать и остановить друга становилось почти нестерпимым.
Не какая-то ведьма, а Изи, кровь от крови волков, должна стать избранницей Вольфганга, их королевой.
Изо всех сил Хольгер рвался вперёд, и теперь, когда они спускались в долину, а с погодой везло, начал верить, что всё же успеет. Луна светила ярко, как солнце днём, снег приятно хрустел, и лёгкий морозец бодрил, щипая бока.
Когда сестра дала знак остановиться, Хольгер не послушал её, но Изи могла быть упрямой. Встала камнем и остановила всех, кто шёл за ней по тропе, так что ушедшему вперёд Хольгеру пришлось вернуться.
Он прислушался, как она подсказала, но ничего не услышал. Мотнул головой: пошли. Сестра села и тем показала, что никуда не пойдёт. Он ещё раз навострил уши, но лес стоял тихий, даже совы молчали. Рыкнул, разозлившись всерьёз.
Она обратилась, позволив всем смотреть на своё обнажённое тело с непосредственностью невинного ребёнка, не понимающего, что творит.
— Там внизу, — сказала она и ткнула пальцем в нужном направлении. — Принюхайся, брат, здесь до нас прошли волки. Не так давно, ещё след не остыл.
Он поверил ей на слово — Изи славилась тонким нюхом — и обратился лишь для того, чтобы сказать:
— Хорошо. Назад обратись.
— А что так?
«То, что ты уже не ребёнок», — только в воображении звучало хорошо. Хольгер встряхнулся, не желая даже думать о том, как ему справиться с обязанностями матери по отношению к подрастающей дочери, когда сам он — ни разу не женщина и к тактичности не приучен.