Она ещё ни разу не посмотрела на него, и Хольгер всё ждал, с почти болезненным любопытством хотел испытать силу её взгляда. Не верил, что она сможет его подчинить. Если б могла — его бы так не боялась.
— Разрешите вам представиться, — сказала женщина, которую Хольгер мысленно записал в служанки или помощницы молодой ведьмы. Не в матери точно. — Это леди Агния Сташевская, старшая дочь Его Светлости герцога Григораша Сташевского. Она возвращается в отчий дом на каникулы в честь праздника Рождества. Меня зовут Фица Быстрицкая, мне выпала честь сопровождать дочь герцога в её путешествии.
Хольгер кивнул.
— Меня зовут Хольгер, сын Рафаэля, внук Мсцишека Золотого Клыка. Я истинный волк по праву рождения и альфа в десятом поколении, властитель Соколиных утёсов, на равных с другими вхожу в ближний круг альфы альф Фридриха. — Указав рукой на Изи, он сказал: — А это моя сестра Изольда, слава того рода, в который она войдёт как супруга альфы и будущая мать.
Изи, услышав о детях, вздёрнула нос, фыркнула и махнула рукой. Покраснела, как и всегда, когда заходила речь о её грядущем замужестве.
— Как нам лучше к вам обращаться? — спросила женщина.
Люди придумали себе множество титулов. Кичились ими. Передавали от отца к сыну, будто силу духа, храбрость и умение стоять во главе стаи можно вот так просто отдать.
— Господин, — ответил Хольгер, бросив на женщину острый взгляд, а затем вновь взглянул на молчаливую девушку, смотрящую в окно. — Передайте вашей госпоже, что я искренне благодарен ей за спасение. А также что она может уже на меня наконец посмотреть.
— Вы не одеты должным образом, — негромко возразила женщина. — Простите нас. Вы должны понять: леди Агния получила строгое воспитание. Она не привыкла к общению с мужчинами, тем более когда они выглядят так.
Как «так» она не уточнила, но Хольгер её прекрасно понял.
— У меня жар, — сказал он недовольным тоном. — Кутаться в овечью шкуру я не буду. Она жаркая, и от неё ужасно смердит. Если есть другая одежда — предложите её.
К сожалению, им нечего было ему предложить, кроме девичьих юбок и платьев.
— Доберемся до ближайшей деревни или городка, и там решим этот вопрос, — сказал Хольгер и сжал висящий на шее шнурок с золотыми монетами. Их было достаточно, чтобы купить всю деревню, не то что штаны. — А пока вам придётся потерпеть моё нахождение здесь в том виде, в каком каждый приходит в этот мир.
После недолгих переговоров со служанкой девушка повернулась к нему. Её прямой взгляд ожёг будто огнём. Хольгер забыл как дышать, глядя в её глаза и лицо. Она же привстала с места и протянула руку к нему. Положила теплую и нежную ладонь на его лоб.
Карету трясло, и в любой миг девушка могла упасть к Хольгеру на колени.
Они смотрели друг другу в глаза, и жар в его крови разгорался всё сильней и сильней. Но уже не от раны, а от близости той, кто всего за мгновение стала желанней всех женщин на свете.
Глава 18. Хольгер. Судьба
Хольгер весь горел, словно кровь в венах решила превратиться в лаву и сжечь его, оставив после себя только пепел. Именно так и бывает, когда человолк встречает свою единственную, судьбой предназначенную пару. Жар в крови — первый признак того, что две души срастаются в одно целое, разделённое лишь телами. Он знал это, всю жизнь готовился встретить ту самую, истинную, и стать истинным для неё. Думал, тот день окажется для него самым прекрасным и удивительным днём во всей жизни, а его счастье и радость невозможно будет измерить.
Получил — боль, смятение чувств и сомнения.
«Она не волчица, она не такая, как ты», — говорил его разум.
«Ведьма, крадущая твою душу. Взамен она не даст тебе ничего», — предупреждала память тёплым голосом бабушки.
«Она будет моей, — спорил он с взывающими к его благоразумию голосами. — Она должна быть моей. Она станет той силой, которая поднимет меня и сделает лучше».
«Люди чувствуют иначе, чем мы. Их головы забиты мыслями о деньгах и власти, они не видят смысла жизни в любви. Нет большего несчастья для истинного волка, чем найти пару в человеке. Даже принявшие укус и прошедшие сквозь второе рождение, душой они всё равно остаются слишком людьми», — так говорила его покойная мать.
Прошло столько лет, что он забыл её лицо, но эти слова и даже её голос вспомнил так ясно, будто услышал их минуту назад.
«Пообещай, что, встретив ведьму, ты убежишь от неё со всех ног», — просила бабушка под гул огня в очаге.
Она считалась сильной пророчицей. Гадала по рунам и внутренностям убитых животных. Однажды по секрету призналась ему, что так подолгу сидит у очага, вороша угли, потому что в языках пламени видит будущее. По её щеке катилась слеза, когда она это говорила. Именно в тот вечер она попросила, чтобы, встретив ведьму, Хольгер от неё убежал.
Все эти воспоминания и мысли пронеслись в его голове шквалистым ветром, срывающим с мест привычное и изменяющим всё.
«Она знала, что это случится. Потому просила меня поберечься. Таково полотно моей жизни, вытканное лунными волчицами ещё до начала времён. Это девушка не из наших — моя судьба. Всё шло к тому, чтобы я её встретил», — Хольгер думал об этом, когда Агнешка держала ладонь на его лбу. По катящейся с головы до пят волне восторга и обожания со всей ясностью и неотвратимостью понимал, почему его тело горит, будто огнём. И ничего не мог с этим сделать. Его пара — ведьма, так суждено.
«Мне уже не сбежать. Наши души познакомились и начали срастаться друг с другом. Она уже коснулась меня».
Истинная сказала, обращаясь к служанке:
— Он и правда весь горит. Наверное, моё лечение не помогло, или воспалилась рана, или его тело отвергает новую плоть.
— Да, у вас жар, — перевела женщина её слова. — Позвольте, леди Агния ещё раз осмотрит вашу рану.
Хольгер, конечно, позволил. И да, это означало, что он уже зависел от неё, будто привязчивый пёс. В этот миг он бы позволил ей всё, даже убить себя, если бы она того пожелала. Но она хотела лишь, чтобы он поднял левую руку — и он сделал это.
Агния провела руками над раной, затем сказала:
— Мне кажется, тут всё хорошо. Плоть нарастает так, как и должна.
Хольгер смотрел ей в лицо. Его интересовала только она. И только затем, когда девушка отстранилась, взглянул вниз — на свой бок, где дёргало, ныло, откуда шёл жар.
Ему бы давно посмотреть, что так болит, а он терпел, даже не зная, что сделали с ним. Смотрел сейчас, и его глаза видели то, чего быть не могло. Из его раны рос мох, крохотные белые цветы, торчали ветки с зелёными почками. Его собственное тело выглядело страннее всего, что он видел за всю свою жизнь. Из-за этого мха, веток, цветов мысли о паре выветрились у него из головы.
Он не верил своим глазам, хотел коснуться, но Агния схватила его за руку.
— Фица, миленькая, скажите скорей, чтобы он не трогал себя, — быстро проговорила она, обращаясь к служанке. — Пусть ещё немного потерпит, боль скоро уйдёт.
Хольгер переменил положение их рук и сжал тонкое запястье.
— Что это? — спросил он на её языке.
— О, вы говорите по-нашему, — сказала служанка без удивления. Глазастая, всё подмечала и схватывала на лету. — Это всего лишь лечение, оно выглядит очень странно, но поможет вам быстро встать на ноги и не оставит от раны даже следа.
Хольгер не ответил, разглядывая вырывающуюся ведьмарку.
— Что это? — повторил он грубее и строже. — Почему из меня растёт мох и торчат какие-то палки?
Вмешалась Изи. Пусть она и не понимала ни слова из ведущегося разговора, но ума и внимательности ей было не занимать.
— Не сердись, Хогги. Я видела, как она лечила тебя. Ей пришлось раскрыть рану, нанесённую проклятым Маркусом. Помнишь, как долго заживал его укус и так и не зажил до конца? Я видела своими глазами, внутри твоего тела была чернота. Пришлось вырезать из тебя ту страшную гниль. Теперь всё будет хорошо, только дай закончить лечение, не разрушь всё, что создавалось так долго. Эта девушка старалась спасти тебя.