— А Вольфганг — это луна?
— Ну разумеется, да. Вольфганг — это луна и все звёзды.
Глава 25. Хольгер. Будущие супруги
Хозяин гостиницы не поленился самолично подняться на второй этаж и сообщить, что всё заказанное готово: и свежие вкусные блюда, и уютный кабинет в другой части здания, где никто «Его Светлость» и его спутницу не побеспокоит. Там дорогих гостей ждут и лучшая прислуга, и музыканты. Последние готовы сидеть в соседней комнате и играть романтические мелодии хоть всю ночь напролёт.
Хольгер поблагодарил толстяка за старательность и от представительно выглядящего лакея в сопровождающих тоже не отказался. Лайош уже побеспокоился о щедрой оплате услужливости людей — вот и результат.
Лучшие комнаты и обслуживание, и исполнение любого каприза обеспечили золотые монеты с дыркой посередине, которые так удобно носить на шее в дальних путешествиях на четырёх лапах. Чистый металл, в избытке добывающийся на исконных землях Соколиного клана, ценился и по эту сторону Стеклянных гор, хотя тут монеты ходили другие — с чеканным профилем короля Драгоша и его предков, щедро разбавленные серебром.
Тянуть время и дальше не следовало. Хольгер знал это, но всё равно ещё раз взглянул на себя в зеркало. Как и ожидал, увидел в отражении распушившего хвост альбиноса-павлина — нелепейший вид для того, кого и за глаза и в глаза назвали Берсерком.
Хольгер повёл плечами, покрутил шеей. Заметил, как щёки «павлина» наливаются краской в зеркальном отражении. Подавил вздох. Ну не нравился он себе в этой чрезмерно роскошной одежде. Казался смешным.
Бросил взгляд на кровать, где лежала одежда обычного вида. Но Изи заметила и покачала головой. О том, что он выглядит нелепо в шелках с кружевами, они уже говорили, и сестра его убедила в сражении за сердце избранницы использовать все средства, даже такие сомнительные.
Хольгер постарался взять себя в руки, сказал себе, что если Агния рассмеётся, увидев его, то это не так уж и плохо. Пока что ему не доводилось слышать её смех. Так что пусть смеётся погромче, неловкость он как-нибудь переживёт. А лучше всё же пусть любуется им, а не смеётся. Пусть это лишь ему от вида Берсерка в кружевах хочется фыркать, а ей он вот такой, приглаженный и надушенный волк, придётся по сердцу.
— Хогги, ты выглядишь превосходно, — поддержала его решение Изи. — Не волнуйся так, она оценит твои старания ей угодить.
Он кивнул. Улыбнулся отражению в зеркале во все зубы. Уже собирался отправиться за Агнией, как Изи больно дёрнула его за связанные лентой волосы и шепнула на ухо:
— Удачи, брат.
Проделка из-за терзающего его смятения сошла сестре с рук.
Хольгер волновался, будто готовился к первому свиданию с девушкой. Не думал даже, что встреча с истинной парой вернёт его чувства в вихрастые годы, когда ладони потели, сжимая сорванные на поле цветы. Сейчас он держал всего одну розу в руке. Зима всё же. Она была единственным цветком, который хозяин гостиницы как-то сумел найти для богатого гостя.
Хольгер надеялся удивить свою Агнию — и нарядом, и розой, и вечером, который для них старались сделать приятным немало людей. Всё было готово. Тут главное самому не оплошать — не испугать её, не разрушить впечатление случайным словом, не спешить, не давить чрезмерно.
«Она как бабочка. Её крылья нежны и сломаются, если относиться небрежно».
Говорить-то он всё это себе говорил, но всё равно стук в её дверь оказался излишне требовательным и торопливым. Он постарался умерить пыл и опустил сжатую в кулак руку.
Дверь открылась, и полная служанка склонилась перед ним в низком поклоне.
На миг Хольгеру показалось, что сейчас он услышит отказ, а затем он увидел её, стоящую в центре комнаты. Агния встречала его с поднятыми вверх волосами, хитро заплетёнными в косы, в платье из светлого шёлка, без единого украшения, которое могло бы скрыть молочную белизну её кожи. Выглядела так, что сдержаться, не показать вспышки вызванного ею желания стало настоящим вызовом для него.
Её скромное платье без немыслимого числа кружев, шитья, драгоценных камней и прочих привлекающих взгляд украшений, как футляр, подчёркивало содержание — красоту его владелицы. Шёлковая ткань льнула к коже, тени и мерцающий свет горящих свечей и камина откровенно рисовали каждый изгиб юного тела. Хольгер на миг прикрыл глаза, но всё равно видел перед собой высокую грудь, прикрытую полупрозрачной косынкой.
Он настолько старался скрыть охвативший тело и душу восторг, что ничего не сказал о её красоте. Не смог найти слов и просто стоял, разглядывая её, смущающуюся всё больше.
Наконец Хольгер прокашлялся, низко поклонился и попросил позволения сопроводить леди к ужину. Так же он пробормотал пару слов о том, что леди Агния блистательно хороша, абсолютно прекрасна и ослепляет, как солнце, взошедшее ночью. Никакие слова не могли передать то, что он чувствовал. Всё, что он говорил, казалось пустым и неискренним. И он сдался, замолк.
Девушка ответила очень тихо. Её волнение смущало и соблазняло не менее сильно, чем её якобы скромное платье. Хольгер поцеловал воздух у её руки, предложил локоть, чтобы она могла взяться за него и последовать за ним к ужину.
Она приняла его помощь без возражений.
— Я так волнуюсь, — призналась она, часто дыша, — что вряд ли смогу что-то съесть.
— Многие старались сделать этот вечер приятным для вас, — сказал Хольгер, неторопливо шагая с Агнией под руку вслед за освещающим путь лакеем. — Давайте всё же попробуем сделать так, чтобы их усилия не пропали даром.
Она посмотрела на него, приподняв брови, в безмолвном вопросе.
— Ваша улыбка станет наградой для всех нас и для меня в первую очередь.
Агния послушно улыбнулась, но волнение осталось жить в выражении её глаз, в сбитом ритме дыхания.
Хольгер подумал повторить своё обещание, что не обидит её, но делать это не стал. Её рука, касающаяся его рукава, шелест её платья, запах волос и кожи смущали и волновали больше, чем другие женщины, полностью лишённые стыда и одежды. Теперь он не был уверен, что сумеет долго сдерживать свою страсть. Агния влекла его, как свет ночного мотылька, обжигала своей красотой и нетронутостью.
Как хозяин гостиницы и обещал, отдельный кабинет оказался располагающим к интимной беседе. В углу комнаты находился камин, огонь облизывал сухие брёвна, угли уютно потрескивали. На каминной полке, в центре стола, на специальной подставке стояли канделябры с зажжёнными свечами. Стол накрывала белая скатерть, посуда поблескивала, искрились бокалы. Мясо и овощи пахли так, что слюнки текли.
Хольгер подвёл девушку к столу, отодвинул стул для неё, будто лакей. Он собирался ухаживать за ней сам. Не нуждался в лишних свидетелях их беседы.
Она села, растеряно оглянулась по сторонам. Затем посмотрела на Хольгера прямым честным взглядом.
— Мы здесь будем совсем одни? Ваша милая сестра к нам не присоединится?
Хольгер завёл руки за спину и сцепил их в замок.
— Да, мы проведём это время наедине. Я хочу говорить с вами честно и откровенно. И присутствие сестры меня бы в этом стесняло.
— Но она не знает языка и не поняла бы того, что вы захотели бы мне сказать.
— Это не важно. При Изольде я бы не смог вести с вами такой разговор.
— И какой же? — Агния облизнула губы, глубоко вдохнула, и Хольгер крепче сжал руки за спиной.
— Какой ведут между собой будущие супруги, которыми мы непременно станем в самом скором времени.
Глава 26. Агнешка. Выбери меня
Собираясь на ужин, Агнешка строго-настрого наказывала себе вспоминать имя Творца и в молитве искать убежище от мирской суеты. Не удавалось, она разгромно проигрывала битву соблазну: любовалась на волколака, слушала его чудесный голос, думала о нём — чисто земном — в разы больше, чем о небесном.
Хольгер говорил, что скоро они уже станут супругами, и Агнешка не могла найти в себе силы для возражений.