— Мне несложно помочь, — возразила Фица. — Госпожам принимать ванну всегда помогают служанки. Конечно, в такой работе опыта у меня совсем нет, но, думаю, я справляюсь с задачей. Буду очень стараться, чтобы вы не назвали меня неумехой.
До чего ж странно звучали её слова.
— То есть моя мачеха, герцогиня Рената, и моя сестра, леди Реджина, сами не моются, им помогают служанки? — заинтересовалась Агнешка.
— Конечно, у них обоих есть личные горничные и даже не одна.
— Больше одной? И что же им, бедным, с одной госпожой делать? — со смешком спросила Агнешка. — Или и одеваться госпожам помогают?
— Да во всём помогают. И волосы укладывать, и мыться, и одеваться, и одежду хозяйскую в порядок приводить. Госпожа на то и госпожа, чтобы вообще не заниматься работой.
Агнешка ещё раз отказалась от помощи и, когда Фица отошла, откинула голову на бортик ванны. На потолке танцевали отблески горящего в камине огня. От воды шёл пар. Фица, судя по тому, что Агнешка могла видеть из-за ширмы, взбивала подушки. Без приказа и просьбы, без даже намёка вела себя как служанка.
— Не получится из меня госпожи, — сказала Агнешка. — Это не по мне, поручать другим то, что я и сама в состоянии сделать. Такая помощь мне не нужна, да и никому не нужна, кроме больных и немощных.
— А вы посмотрите на это с другой стороны. — Фица не отвлекалась от дела. — Бедным девушкам тоже надо как-то зарабатывать свой хлеб. Служба в богатом доме личной горничной у госпожи — мечта многих. О такой работе богам молятся, боятся её потерять.
Поёжившись, несмотря на то, что лежала в горячей воде, Агнешка сказала:
— С этим, пожалуй, я соглашусь. А чем же целыми днями занимаются важные госпожи, раз за них выполняют всю работу? Церковь в доме отца я видела и знаю точно, что не святыми молитвами и духовными поисками.
Фица закончила расстилать постели и присела на край своей.
— Госпожа Джина учится, я ей преподаю.
— О, это интересно! А сестра любит учиться?
— Боюсь, что нет. Её матушка не благоволит занятиям, которые считает бессмысленными для счастливого будущего молодой девушки.
Агнешка вновь хмыкнула.
— Это каким же?
— Тем, которые никак не помогают найти хорошего мужа.
— М-м, понятно. А чем же тогда занимается сама герцогиня Рената?
— Её Высочайшая Светлость герцогиня Рената… — протянула Фица и надолго замолчала. — Ну, у неё много важных дел.
— Так много, что ни одного из них вы не смогли вспомнить, — фыркнула Агнешка и попала точнёхонько в цель.
После небольшой паузы Фица призналась:
— Я и правда не могу сказать, чем занимается герцогиня. Никогда не видела её за работой. Но меня она не жалует, так что верить моим впечатлениям нельзя. Её Высочайшая Светлость присутствует на семейных трапезах, посещает молодого господина Антонаша, беседует с супругом, когда тот к ней обращается. Всегда прекрасно выглядит: очень красивой, роскошно одетой, достойной своего высокого статуса. К каждому выходу к столу меняет платья, украшения и причёски.
— Посещает балы, встречи, выезды, званые вечера? — подсказала Агнешка.
— Только если в компании герцога, а он не слишком часто берёт жену с собой, — ответила Фица. — Я бы даже сказала, что это случается так редко, что становится событием, которое обсуждают несколько недель.
Агнешка вздохнула.
— У неё ужасно скучная жизнь. Высокий статус не даёт ей работать, а верность мужу — развлекаться, как возможно, хотелось бы. Да, быть важной госпожой до крайности скучно.
Занявшись мытьём, Агнешка закончила разговор. А думала про себя: «Вот та жизнь, о которой все мечтают». Хольгер рассказывал ей совсем о другой. О детях, любви, работе, которую они будут делать вместе, о важных вопросах, которые он будет с ней обсуждать, о её целительском даре, который она сможет развивать и применять для помощи людям. С ним её жизнь не превратится в череду переодеваний ради выхода к столу и — редко — в свет. Хольгер ей это твёрдо пообещал, и сердце подсказывало: его намерения честные, в словах лжи нет.
Поймав на себе задумчивый взгляд подошедшей с горячими полотенцами Фицы, Агнешка предложила:
— Говорите смело, что хотели сказать. Я не обижусь и уж тем более не накажу вас за правду. Только не лгите мне, остальное я вам прощу, даже если ваши слова мне не понравятся.
— Госпожа, я ничего такого…
— Не лгите мне, очень прошу, — повторила Агнешка.
Фица потупилась, затем развернула большое полотенце перед собой, и Агнешка, выбравшись из ванной, тотчас завернулась в приятно тёплую мягкую ткань. Вторым полотенцем они вместе с Фицей укрыли мокрые волосы. Фица подала Агнешке домашние туфли.
— Даже не думайте этого делать, — сказала она, заметив, что Агнешка разглядывает воду, натёкшую на пол. — Я всё уберу. Хоть эту малость позвольте мне сделать.
Агнешка закончила вытираться и надела ночную сорочку и халат — прогретые у огня, подготовленные для неё заботливой Фицей. Хотя та и говорила о себе, что как личная служанка она неумеха, но факты спорили с её утверждением. Привыкнуть к её помощи было так легко. Если бы не вмешательство в чужие дела, не вчерашний разговор с Хольгером посреди ночи, за спиной и без ведома той, которую обсуждали, то Агнешка бы посчитала Фицу идеальной во всём. Но изъян в Фице имелся и такой обидный.
Увы, как бы ни хотелось видеть в ней только хорошее, но всецело доверять Фице нельзя. Кому она верна — Агнешке и, в том числе, их спасителю Хольгеру, или хозяину, герцогу Григорашу? А может, Всеблагой Брындуше, перед ликами богов потребовавшей у Фицы клятву на крови заботиться об Агнешке, слушаться её во всём и, если потребуется, жизнь за неё отдать? Агнешка подозревала, что честного ответа ей не получить, даже если прямо спросить, а уклончивого, чтобы не разочароваться в Фице ещё больше, она боялась.
— Так что вы хотели сказать? — спросила Агнешка, усаживаясь у туалетного столика с большим зеркалом. Перед ней лежали два гребня, и она взяла тот, что с редкими зубцами — так расчесать волосы будет легче.
— Я рада, что разум восторжествовал, и господин Хольгер отказался от мысли украсть вас и увезти в свою страну без благословения родителей и брачного обряда. Ваш отец не такой плохой человек, как вы думаете. Мне говорили, он очень любил вашу матушку. Сейчас вы уже взрослая девушка, и на отца похожи совсем немного, а значит, похожи на мать. Увидев вас, повзрослевшую, он непременно смягчит к вам своё сердце.
— Непременно? — усмехнулась Агнешка. Она помнила отца — холодный камень в его груди и сердцем было сложно назвать.
— Я на это надеюсь и молюсь богам о вашем примирении и семейном счастье, — ответила Фица.
Агнешка вздохнула.
— А я даже не надеюсь. Тем более что они не были обвенчаны. Я незаконнорождённая дочь.
Как и всегда при мысли о матери — великой целительнице Василике — сердце Агнешки сжалось. Произведя дочь на свет, Василика куда-то исчезла. Агнешке не досталось даже воспоминаний о ней. Она знала о существовании матери, но и только. Как и отцу, до этого часа Агнешка Василике была не нужна.
— Но ваш батюшка признал вас перед всем миром, — сказала Фица, — а это многого стоит. Если бы вы родились в простой семье или стали подкидышем, то даже с вашими талантами не смогли бы вести такую жизнь, как всё это время вели. Его Высочайшая Светлость ежегодно жертвовал монастырю крупные суммы на ваше содержание.
— Откуда вы это знаете? — спросила Агнешка.
Фица опустила голову.
— Знаю, и всё. Я говорю правду. Ваш отец больше думал о вашем благополучии и больше любил вас, чем вы думаете о нём. Встреча, которую он вам устроит, может вас удивить.
Про себя Агнешка взмолилась, чтобы этой встречи и вовсе не произошло. В неожиданностях, пусть даже и приятных, но исходящих от отца, она не нуждалась.
В дверь постучали, и Фица тотчас поднялась на ноги.
— Это, наверное, ванну хотят унести.