Он поднял лоб. — Ты уверен?
Минакс с нетерпением ответил «да», а затем шрам в форме сердце возле моего левого уха стал сжечь. Я прижала пальцы к нему, но Еврус подошел ближе, схватил меня за запястье и отдернул руку. Его глаза встретились с моими, и даже в тусклом свете они выглядели ярче зеленого, чем когда-либо. — На этой земле есть только один человек, которого мой Минакс мог отметить таким образом. — Его глаза, казалось, светились.
— Ты моя дочь.
Глава 27.
Я услышала резкий вдох Аркуса. Если бы не половина Минакса, контролирующая мои конечности, я бы пошатнулась. Это момент был отголоском откровения королевы, что я ее племянница, но гораздо менее приятным. И мой разум все еще был озарен мыслями Минакса — хаотичными и неупорядоченными, всегда стремящимися восстановить контроль. Я хотела опровергнуть слова Евруса, но я даже не могла открыть рот.
— Не совсем моя дочь. — Удовлетворение Евруса мерцало от зеленых глаз принца Эйко. — Не моей крови. Боюсь, вмешательства моей матери, Набу, давно запретила развлечения со смертными. Но твоя мать, Судазийская принцесса, была одержима Минаксом, пока ты росла в ее утробе.
— Это ложь. — Я хотела кричать, отрицая это, но слова прозвучали дрожащим шепотом. Я хотела использовать свой огонь, чтобы напасть на него. Я хотела бежать. Но мои руки безжизненно висели по бокам. Как будто я была сделана из камня и могла только смотреть и слушать, беспомощно останавливать слова, исходящие из его улыбающегося рта.
Еврус скрестил руки на груди, и каким-то образом это было ужасно, похоже, на то, что мог сделать Эйко. — Хотя я не мог вмешиваться в дела смертных, у меня всегда была возможность общаться с Минаксами, которых я запер в ледяном и огненном троне. Я решился на небольшой эксперимент: смешать тени с огнем, чтобы создать, возможно, новую расу. Ребенка тьмы.
— Нет, — прошептала я. Мой худший страх сбывался.
— Я сказал Минаксу покинуть своего хозяина, Огненного Король в то время, и поселиться в его младшей дочери, принцессе Роте, которая ожидала ребенка. — Он ухмыльнулся памяти. — Младенец в утробе матери, окруженный сущностью Минакса, изо дня в день. Идея выглядела многообещающе на некоторое время после того, как ты с воплем ворвалась в мир. С учетом Минакса ты была маленьким демоническим существом с типичным темпераментом для Огнекровной принцессы. Но твоя мать, похоже, не возражала. Она была мягкой и бесконечно терпеливой, едва показывая признаки того, что она была одержима месяцами. И когда ты родились, она стряхнула Минакса, как собака, стряхивает воду.
При упоминании о моей матери я почувствовала боль в сердце, а затем сила Минакса облегчила боль обратно в оцепенение.
Еврус наклонил голову в сторону. — Она была проблемой. Она успокаивала все твое недовольство — терпением, а твою ярость — любовью. У твоей темноты не было возможности расти. Я решил избавиться от нее, но прежде чем я успел действовать, Рота увезла тебя куда-то достаточно далеко, чтобы Минакс больше не мог тебя ощущать. Я подозреваю, что Сейдж помогла ей как-то. У меня не мало счетов с этой привилегированной смертной Циррус, которые я непременно улажу, кода найдут ее.
Я чувствовала, как Минакс грохочет в моем сознании, но теперь он стал почти безмятежным, как, будто Еврус рассказывал ему историю перед сном, и это успокаивало. Я почувствовал его скачок воспоминаний, когда он упомянул мою мать. Ужас осаждал мое тело, сжимая мое горло, заставляя капли пота скапливаться на лбу, выворачивая мой живот, но влияние Минакса блокировало чувства. Я оказалась в ловушке странного, эхо-интервала между моими собственными мучительными реакциями и безразличием Минакса.
— Но, почему ты вообще хотел создать Ребенка Тьмы? — хрипло спросила я, наполовину потерянный в моем внутреннем бою.
— Потому что Ребенок Тьмы должен был стать первым. Первым из новой расы Темнокровных. Я хочу создать своих собственных людей, людей, которые будут достаточно сильны, чтобы постоянно принимать Минакса, людей, которые будут, выполнят мои приказы. Мои живые тени покинут Обскурум и населят смертных… и я буду управлять тенями. В конце концов, Сюд создала Огнекровных, а Форс — он указал на Аркуса, от которого веяло смертоносным холодом слева от меня, — он сделал свои ходячие сосульки. Это был моя очередь. Я намеревался создать людей, наполненных самой сущностью тьмы. Темнокровных.
Мысли страха заполняли мой разум. В мою первую ночь на корабле мне приснилось существо с теневым руками, широко распространяющимся, как, будто сама ночь хотела обнять меня. Мой кошмар сбывался.