– Пока действительно нет, – покачал головой следователь. Яне показалось, что в его голосе промелькнуло искреннее сожаление.
Вообще ей импонировало то, что он ее внимательно слушал. Не делал вид, а действительно слушал, глотал каждое слово.
– Так что Дима принял заказ. И выполнил. Мама тяжело заболела. Я устроила ему огромный скандал, потребовала все вернуть. Но Дима сказал, что процесс необратим, и сделать уже ничего нельзя, но если мне хочется, я могу попробовать, он даст мне возможность. Я была в ужасе, что когда-то любила эту сволочь. После этого моя жизнь стала адом. Я таскала маму по больницам, тратила все деньги, которые имела, видела бессилие врачей и видела, как мама тает на глазах. Пока она не попросила оставить все как есть и не мучить ни себя, ни ее.
– И она умерла, – тихим голосом резюмировал Вербицкий.
– Да, – глухо отозвалась Яна. – Умерла.
Она замолчала.
Где-то за дверью лязгали замки, слышались далекие голоса: «Стоять. К стене». Яна еле заметно вздрагивала при каждом звуке. Она хотела на волю. Прекрасно осознавая, что совершила преступление и что можно было бы избрать другой способ, позвонить все же в полицию. Нет! Она все сделала правильно! Где гарантия, что и сидя в тюрьме, он не стал бы творить зло своим колдовством? Это нужно было прекратить навсегда!
Сотни раз приходившие мысли снова начали роиться в ее голове, взбаламученные заново повторенным рассказом.
Следователь молча курил, глядя на нее. Потом потянулся и раскрыл папку.
– У тебя был отличный адвокат, если дело не прекратили и тебя не закрыли до сих пор. Он давил на невменяемость?
Яна внимательно посмотрела на Вербицкого.
– Меня признали вменяемой. Я не уверена, что была ею в тот момент. Я не смогла простить человека, предавшего и заказавшего колдуну свою жену, и человека, убившего мою маму. Я не смогла добраться до первого, но сумела отомстить второму.
– Ты признала себя виновной.
– Не вижу смысла отрицать.
– Ты также сказала, что Дмитрий пытался убить тебя саму колдовством. Расскажи об этом подробнее.
– Да. – Яна помолчала, внимательно глядя в глаза следователю, но тот был абсолютно серьезен. – Я потеряла контроль над собой. Когда я попыталась ударить его ножом, он сильно оттолкнул меня, потом вытянул в мою сторону руки с растопыренными пальцами и быстро заговорил что-то непонятное… Когда я ударила его второй раз, он очень удивился.
– Надо думать, – хмыкнул Вербицкий.
– Нет, – отмахнулась нетерпеливо Яна, не обратив внимания на его реплику. – Я имею в виду, он удивился тому, что мне это удалось, понимаете? Думаю, на меня не подействовало его колдовство, которым он хотел меня остановить. Этого он не ожидал.
– Яна, а ты можешь показать, как именно он растопырил пальцы?
Девушка посмотрела на него недоверчиво, но в глазах следователя горел такой неподдельный интерес, что она задумалась на пару мгновений, а потом протянула к нему раскрытые ладони. Большие пальцы согнуты, на левой руке мизинец и безымянный перекрещены, а на правой указательный соединен со средним. Она старалась все показать правильно, поэтому не заметила выражения лица следователя.
– Невероятно! «Мертвая совушка»! – пробормотал Вербицкий пораженно. – Однако…
– Что, простите?
– Неважно. – Следователь закрыл папку. – Скажи, Яна, как ты себя чувствовала сразу после этого? Я имею в виду не моральное состояние, уж прости. Меня интересует твое физическое самочувствие. Не было ли недомогания? Не отнимались ноги? Зрение ухудшилось или нет?
– Да нет, вроде… – Яна смотрела на него с недоумением. Таких вопросов ей не задавали ни разу. – Никакого недомогания не было.
– В таком случае, Яна… – Вербицкий порывисто встал, убрал сигареты в карман и собрал все документы в папку. – Можешь считать себя свободной. На это, правда, уйдет несколько дней.
– Как это, свободной? – недоверчиво усмехнулась девушка. – За умышленное просто так не отпускают.
– Просто так – нет, – подтвердил следователь. – Но я лично, и другие люди, заинтересованные в твоем освобождении, приложим максимум усилий, чтобы это произошло. Но после того как ты выйдешь, у меня будет к тебе предложение, от которого, я надеюсь, ты не станешь отказываться.
– Эй-эй! – возмущено вскинулась Яна. – Шлюхой я никому не стану!
– Успокойся. – Вербицкий небрежно сунул папку с делом подмышку. – Никто не предложит тебе сексуального рабства в обмен на свободу. У тебя будет выбор: принять мое предложение, или нет. С сексом оно никак не связано. Но ведь ты догадываешься, что тех, кто занимается тем же, чем занимался твой муж, довольно много?