— Значит, ты видишь это?
Она вздрогнула и обернулась. Гасьярд Драго стоял прямо позади неё, прислонившись плечом к боковой стене камина.
— Вижу — что?
— Огонь.
— Огонь? — усмехнулась она. — Его все видят.
— Не этот, — кивнул он на пламя в камине и добавил тихо, — живой огонь.
Она почему-то смутилась и отвела взгляд. Это плохо. Видеть магию — это опасно. Это может стоить жизни, и уж в обществе незнакомцев точно не стоит признаваться в том, что ты видишь нечто подобное. Но от взгляда Гасьярда Драго не так легко было укрыться. И ей внезапно подумалось, что про таких, как он, говорят: «Взгляд у него, как у змеи».
— Кто ты? И как тебя зовут? — он спросил также тихо. — Ты не похожа на остальных.
Тётя успела представить всех, пока Иррис ходила за свечами.
— Меня? — она растерялась.
Что-то пугало её в этом тихом голосе, она чувствовала, что и в нём есть магия. И в голосе, и в этом вопросе, и совершенно неожиданно, сама не зная зачем, произнесла своё имя по матери:
— Я Иррис… Иррис Айфур. Племянница тёти Огасты.
На лице Гасьярда Драго застыло странное выражение растерянности и недоумения, как если бы она сказала какую-нибудь глупость. Он коснулся пальцем переносицы, будто поправляя невидимые очки, и усмехнулся.
— Айфур? В самом деле? Кто дал тебе такое… странное имя? Совсем не коринтийское. Или ты сама его придумала?
— Сама? Что за вздор? — фыркнула она. — Это имя рода моей матери.
— Рода твоей матери? — Гасьярд Драго внезапно стал серьёзным. — И это настоящее имя?
— Разумеется, настоящее!
— А где я могу её увидеть? — спросил он ещё тише и наклонился почти к самому её уху.
Иррис посмотрела на него холодным взглядом, чуть отстранилась и ответила с вызовом:
— На кладбище Большой Мадверы, милорд. Её нет с нами уже почти двадцать лет.
— Прости, я не хотел задеть твои чувства, — ответил он уже мягче, — а как её звали? Полным именем?
— Почему вы спрашиваете?
— А разве я спросил что-то неприличное? Разве в имени твоей матери есть что-то, что тебе стоит скрывать?
И правда, чего вдруг она так взъершилась?
— Регина Айфур, — ответила она, отвернувшись к огню.
Гасьярд как-то странно усмехнулся и тоже посмотрел на огонь, а потом пробормотал задумчиво:
— «Держа в руках узду от всех морей, Лишь Боги рассмеялись в небесах…».
— «Над мелочными планами людей, Что вечно строят замки из песка…», — неосознанно подхватила Иррис.
— Знаете поэмы Тириана? — его левая бровь удивлённо взметнулась вверх.
— Да, — пожала она плечами. — Вам это кажется странным?
— Нет. Теперь уже нет. Если бы ты ещё понимала всю комичность ситуации и смысл, скрытый в этих словах…
— О чём вы? — спросила она удивлённо.
— Да так, о причудливом узоре судьбы, который плетут Боги, Иррис.
Гасьярд щёлкнул пальцами, оттолкнулся от стены, подошёл к Салавару Драго и шепнул ему что-то на ухо. Тот обернулся, и Иррис почувствовал, как холодный стилет его взгляда вошёл ей в самое сердце.
И с этого момента вечер стал и вовсе непредсказуемым. Появилось горячее вино, лёгкие закуски, ветчина, хлеб и паштет, и стол накрыли прямо в гостиной. Конюх притащил сундуки из кареты, «благородным господам» отвели гостевые комнаты, где они переоделись в сухую одежду. А тётушка, расщедрившись неимоверно, принесла бутылку вишнёвого ликёра.
За столом полилась оживлённая беседа, а Иррис в изумлении смотрела на то, как преобразились тётушки в обществе Салавара и Гасьярда Драго, и казалось, что им и вовсе по семнадцать лет, они так странно кокетничали и смеялись, что могло показаться — они пьяны. Забыв свои принципы, правила приличия и Канон они весело смеялись над шутками братьев Драго, и, глядя на эту идиллию, можно было подумать, что за столом собрались лучшие друзья.
Но Иррис понимала — это всё наваждение, созданной магией Салавара Драго.
Чуть позже, переместившись в кресла, дамы достали карты и предложили сыграть гостям партию, а Иррис ушла вглубь комнаты, к камину, и, отодвинув штору, посмотрела в окно. Ветер уже стихал, перестал идти град, и только дождь лил стеной с тихим шорохом, да шумела вода, несущаяся сплошным потоком по дороге к побережью.
— Мой отец умеет нравиться женщинам, — услышала Иррис голос рядом с собой.
Она обернулась и встретилась взглядом с Себастьяном Драго. Он улыбнулся и кивнул головой в сторону стола, за которым битва шла не на жизнь, а насмерть, и Гасьярд Драго уже поставил свою булавку и галстук против шпилек тёти Огасты, что выиграет подряд три круга.