Альберт посмотрел на Цинту как-то странно, а потом расплылся в довольной улыбке и, схватив его за плечи, тряхнул несколько раз:
— Дуарх бы тебя побрал, таврачий сын, а ведь ты прав! Прав! Разрази меня гром!
Цинта смотрел на него непонимающе и осторожно спросил:
— В кои-то веки я прав! И в чём же?
— В том, что моему цветку нужно где-то расти.
— Охохошечки! Да я совсем не это имел ввиду, — пробормотал Цинта.
— Нет, ты абсолютно прав, и я, пожалуй, приму все предложения от моей родни — от Гасьярда, от Эверинн и Себастьяна. Я стану богат. Куплю дом, заведу детишек, что ты ещё мне там советовал? И провалиться мне в пекло, но я готов обменять Иррис на Красный трон! Я отступлюсь, пусть Себастьян становится верховным джартом, мне всё равно, если она будет моей, — глаза Альберта сверкнули странным огнём.
— Да ты в своём уме, князь? — всплеснул руками Цинта. — Ты что же, думаешь, Себастьян вот так запросто тебе её отдаст?
— Посмотрим, что перевесит в нём — желание стать верховным джартом или любовь к Иррис.
— А ты уверен, что она захочет пойти с тобой? Ты её вообще спрашивал? С чего ты так уверен-то в её чувствах? Может, она любит Себастьяна? Насколько я помню, в прошлый раз она отхлестала тебя по лицу, и вот сегодня тоже отвергла! — воскликнул Цинта в отчаянии, видя, что доводы рассудка совсем не действуют на князя.
Но тот только усмехнулся и произнёс задумчиво, проводя рукой по шёлковым лацканам фрака:
— Когда женщина не хочет быть с тобой, когда ты ей безразличен, поверь, это заметно. Она глуха и слепа, она не слышит подтекста в твоих словах, она не замечает нежности в твоём голосе, не смущается, не трепещет и не пылает, как факел от твоих взглядов, не дышит через раз, когда ты стоишь с ней рядом. И у неё на шее не бьётся пульс так, что даже на расстоянии ты ощущаешь это биение. Она не станет оставаться с тобой наедине, имея возможность тысячу раз уйти, — Альберт похлопал Цинту по плечу и добавил, — я не безразличен ей, Цинта. Я это знаю. Я видел это сегодня в её глазах. Просто она слишком правильная, чтобы без колебаний упасть в мои объятья и отказаться от Себастьяна. И поэтому мне придётся идти длинным путём и сделать так, чтобы Себастьян сам отказался от неё.
— А как же Красный трон? — спросил с прищуром Цинта, пытаясь хоть как-то вразумить князя. — Давеча ты ехал сюда с одним желанием — перебить родню и стать верховным джартом. С чего вдруг такая перемена в желаниях, мой князь?
— С того, что только дураки и ослы неизменны в своих желаниях.
«Дальше не станет легче».
Армана шнуровала её бальное платье, а Иррис думала. Нет, легче и правда не становилось, становилось с каждым мгновеньем всё тяжелее. Когда утром она спешно вернулась из библиотеки, весь дворец уже гудел, как улей. Все высыпали к окнам, рассматривая белый столб дыма, что поднимался над вершиной, перешёптывались радостно, но в чём была эта радость, для Иррис так и осталось загадкой.
Завтрак накрыли на небольшой террасе с видом на море и гору, и в этот раз к ним с Себастьяном присоединился Гасьярд. Его появление Иррис показалось довольно странным. Он был гладко выбрит, тщательно причёсан и одет с иголочки, поклонился церемонно и поцеловал руку, но ей показалось, что поцелуй этот был слишком долгим, и её руку Гасьярд выпустил как-то неохотно.
А затем он расположился прямо напротив, и его немигающий внимательный взгляд заставил сердце Иррис сжаться в недобром предчувствии.
Зачем он здесь? К чему все эти церемонии? Почему он так на неё смотрит?
Себастьян сегодня был приветлив и мил, сел рядом и спрашивал её о, казалось бы, обычных вещах — как ей спалось, как ей нравится погода и готова ли она к сегодняшнему балу, но под цепким взглядом Гасьярда, казалось, что все эти вопросы с подвохом.
Слуги разливали ароматный чай, свежие булочки пахли корицей и апельсиновый джем лежал на них янтарными каплями, но у Иррис аппетит совсем пропал.
— Как ты провела сегодняшнее утро? — спросил внезапно Гасьярд, глядя на неё поверх чашки из тончайшего фарфора. — Охрана говорит, ты встала с рассветом…
Этот вопрос был таким внезапным, что она даже растерялась.
Он говорил с охраной? Он что, следит за тем куда она ходит?