- Соединить мизинец, безымянный и большой палец, скрестив при этом указательный и средний, - бубнила я, то и дело бросая быстрые взгляды на истёртую страницу старой потрёпанной книги по начальной магии, одновременно пытаясь проделать написанное, при этом произнося слова заклинания…
- Лилька, зараза такая, - перекрикивая звонкое пение соседских петухов, разнёсся по округе зычный голос мачехи, - я знаю, что ты там. А ну слезай мигом, пока я сама не забралась на этот чердак и не стащила тебя оттуда за рыжие косы.
- Ага, как же, - фыркнула я еле слышно, вспомнив необъятные габариты её женской фигуры, - скорее день поменяется с ночью…
- Если ты там опять сидишь, бормочешь свои заклинания, пеняй на себя, - прокричала та, под надрывный скрип лестницы, ведущей на чердак, где я оттачивала своё мастерство владения магией, - если ты спалишь ещё и этот амбар, я тебе все руки переломаю, попомни мои слова.
- Ёлки-метёлки, - пискнула я от страха, пряча в маленький сундучок книгу и бросаясь к чердачной дверце, боясь, что и правда тётка Марфа рискнёт сюда забраться, лишь бы мне насолить, - иду я, иду, задремала просто.
- То-то же, - проворчала мачеха, убирая ногу с лестницы, - зря твой отец отдал этот треклятый сундук, так и знала, что не будет от него добра. Надо было молча сжечь его вместе с содержимым, и проблем бы теперь не было, но нет же, упёрся старый - не свернуть.
- Да как вы можете такое говорить? - вырвалось у меня против воли. - Это всё, что осталось от мамы.
- И что? - скривила румяное лицо Марфа. - Зато раньше ты была девка как девка, а сейчас шпана в юбке - то по развалинам древнего храма скачешь, аки горная коза, вместо того, чтобы в горнице прибраться, то по чердакам лазаешь будто мальчишка... вместо того, чтобы думать о замужестве. Годиков-то тебе сколько?
- Не так уж и много? - фыркнула я, скривив лицо, тем самым передразнивая мачеху, пока та не видела.
- Опять перечишь? - злобно прошипела тётка, словно медянка, пригревшаяся на камне. - Не образумишься, отдам тебя Селивану, он вон опять себе жену подыскивает: третью уже в могилу свёл. И не зыркай на меня так, сама виновата: вместо того, чтобы быть благодарной за то, что я тебя кормлю, обуваю и одеваю, показываешь мне тут свою спесь. Иди, работай, отец наверняка заждался, и больше не выводи меня из себя.
О том, что давно уже обеспечиваю себя сама, благоразумно решила промолчать. Ей и правда ничего не стоит отдать меня замуж, несмотря на то, что я приношу в семью довольно приличную сумму, добывая на пару с отцом цветочную росу из венчиков страстоцветов, ценящуюся у проезжих торговцев за целебные свойства, ну, и некоторые другие, если верить названию кроваво-красного цветка, растущего на вершинах деревьев, обвивая своими цепкими стеблями ветви и питаясь их древесным соком.
Спрыгнув с лестницы, и получив при этом весьма чувствительный подзатыльник от приёмной родительницы, вот уже как десять лет пекущейся о моём благополучии, я помчалась, сверкая пятками через двор, распугивая заспанных гусей, ночующих на свежем воздухе под навесом, за что удостоилась ещё одной порции наставлений от мачехи, несущихся мне вслед.
Светлая горница, которую я делила со сводной сестрицей, встретила меня раскатистым храпом, от которого колыхался полог возле её кровати. Вот кого никогда ничего не волнует, кроме мягкой перинки, да чистой простынки, ну и сытного обеда, само собой, отчего Фроська, в свои восемнадцать, по габаритам не уступала разлюбезной матушки, что не мешало ей наряжаться в дорогие одежды и любоваться собой любимой в большом зеркале, купленном специально для неё голубушки.
Стараясь не шуметь, чтоб ещё и от сестрицы не слушать нравоучений, я скинула ночную сорочку, облачаясь в штаны да рубаху, заменявшие мне в последнее время платья и сарафаны, чем была весьма недовольна Марфа, желающая как можно скорее сплавить меня из дома в объятия мужа. А уж каков он будет, этот самый муж, для неё значения не имело, лишь бы выкуп солидный заплатил, да жил подальше. Именно из-за второго пункта она до сих пор ещё всерьёз не рассматривала соседа Селивана как моего потенциального супруга, лишь припугивала иногда, поскольку тот жил неподалёку и наши дворы разделял лишь старый сад, посаженный кем-то в стародавние времена.
Забежав на кухню, я прихватила с собой пару пирогов, испечённых накануне, для себя и отца, бутыль с ключевой водой, и несколько пузырьков со снадобьями способными обеззаразить небольшие ранки - царапины, коих немало бывало при нашем ремесле, да от укуса медянки. Эта, на первый взгляд совершенно безобидная змейка, в определённое время суток, способна выделять яд. Не смертельный, да, но мучиться от боли последующие несколько часов после укуса не очень-то и хотелось, поэтому, когда мне на глаза попался в мамином сундучке рецепт снадобья, не поленилась его приготовить, сделав вытяжки из указанных растений и смешав их в определённых пропорциях. И уже на следующий день не пожалела об этом, испытав на себе, когда невзначай наступила на змею, зазевавшись, рассматривая в небе пролетавших мимо драконов.