У нас с ним уже вошло в привычку. По утрам он приходил ко мне, молча, завтракал, и уходил. Я отправлялся к нему вечером ужинать.
Настал день осеннего солнцестояния. Праздник Урожая. Город кипел. В это утро, как обычно, ко мне пришёл Раст, но не один. С ним был шерш, как он сам себя назвал, повелитель шершей, избранный Князь, безвкусно и вычурно одетый, руки в лайковых перчатках, которые даже не подумал снять, находясь в чужом доме. Он прибыл в Рарог с дипломатической миссией, получить разрешение на торговлю между нашими царствами. А мы с Белым Тигром подумывали о том, чтобы заполучить Змеиное ущелье, которое соединяло территорию шершей с нашими владениями. Одна часть ущелья принадлежала Расту, вторая драконам. Князь повел разговор в обычном для них ключе — они бедные, несчастные, их земли не плодородные — на них ничего не растет. Мы все должны жить в дружбе, помогать друг другу, поэтому он просит обеспечить их продовольствием и разрешить торговлю. На наш вопрос: «Чем они собираются торговать?»
Мы получили довольно нахальный ответ: — Дайте разрешение, а чем, мы найдем!
Переглянувшись с Растом. Мы вступили в игру под названием: «У кого хуже!». Подстраиваясь под шерша, мы по очереди рассказывали, какие разрушения нанесли нам шерши. Князь кивал, соглашался с нами, но потом возражал, это были другие, плохие шерши, а у него, хорошие. Разговор заходил в тупик. Не помогло даже и присутствие Краса, который вскоре присоединился к нам. Князь шершей или, действительно, был глуп или притворялся, понять не мог, потому что твердил одно: — Вы должны нам помочь, вы маги, а мы нет, ваши земли богатые, наши бедные, надо делиться…
— Повелитель, к нам гости, — раздался голос Даалада.
— Кто там? Я занят, — ответил я.
— Повелитель, я повторяю, к нам гости, — настаивал на своем замок.
— Прошу меня простить, я скоро вернусь, — вышел из комнаты. — Что за гости?
— Огненная Лисица, — тихо проговорил он.
— Где?
— Сидит около фонтана, разговаривает с Филей. Дар, с ней не все в порядке. Но это она.
Глава XIII
Кто-то шептался около меня. Открыла глаза. Эол и Снежка сидели на одном стуле, прижавшись друг к другу:
— Ну, еще разик, — просил ветер, вытягивая к дриаде губы.
— Хватит, — смеялась она, — сейчас нацелуемся, а что после свадьбы делать будем?
— Могу рассказать. Вечером мы отправимся в спальню…
— Подробности можешь опустить, — проворчала я.
— Мэриетта! Очнулась! — вскричала подруга и прыгнула ко мне на кровать. Пришлось подвинуться. — И как тебе не стыдно? Почему ты скрывала от меня, кто ты есть на самом деле?
— А ты спрашивала? — попыталась отшутиться я.
— Могла бы и так сказать, — она надула губы.
— Как я оказалась здесь? — спросила я.
— Тебя Энлиль принес, — Эол устроился рядом с дриадой, — мы победили. Мэриетта! Горена больше нет! Битва надо, тебе сказать, была потрясающая. Мы ветры сражались с огромными железными пауками. Решающий удар был наш.
— Жертвы есть?
— Ни одной!
— А Шейни?
— Его Дар раздавил. Лапой ка-а-а-к стукнет — только мокрое место и осталось.
— А папа был?
— Кто?
— Белый Тигр.
— Ах, да! Был! Но ему и его дружине, в принципе, нечего было делать. Все сделали мы!
— Подожди, — прервала Эола Снежка, — Мэриетта, ты знаешь, Энлиль из-за тебя сгорел!
— Как сгорел? — удивилась я.
— Он тебя в живом огне держал, — тут же стал рассказывать ветер, — а ты не хотела его принимать…
— Кого не хотела принимать? — не поняла я.
— Огонь…
— Почему?
— А кто тебя знает! Ты всегда такая упрямая… А он держал, а теперь, он стал уродом…
— Как уродом?
— У него лица нет…
Я вскочила с кровати, меня повело в сторону.
— Мэриетта, ты в ночной рубашке! Эол отвернись! — вскрикнула Снежка.
Эол повернулся ко мне спиной, а Снежка протянула мне белый пушистый халат, от которого все еще пахло чарами Владыки неба.
— Подбрось его вверх, — попросила я подругу.
— Зачем?
— Брось!
— Пожалуйста.
Халат взлетел вверх, я окутала его магическим огнем, ткань заискрилась, и быстро погасла, и запахло дождем. Эол резко повернул голову и с удивлением уставился на халат. Его лицо затуманилось. Он все понял. И с укоризной посмотрел на меня, мол, не могла раньше сказать. А я подхватила, ставшее безвредным пушистое чудо, надела на себя и запахнулась.
— Что ты сделала с халатом? — удивилась Снежка.
— Подогнала по своей фигуре, — посмотрела на ветра, он криво улыбнулся и благодарно кивнул головой, — Пойдем. Где Повелитель?
— Не пойду, — затрясла головой подруга, — не могу его видеть в таком состоянии. Он страшный.
— Он у себя в спальне, — рука Эола показала мне на балкон.
— Ждите здесь, я скоро.
Энлиль лежал на своей кровати, вид у него был действительно устрашающий. Лицо, шея, грудь, и руки до локтя — сплошное красно-белое месиво, Ал наложил против ожоговую мазь. Он метался по подушке. Я подошла к нему. Больше всего на свете, я боялась, что из-за меня кто-то может погибнуть. Вспомнила ужас, охватывающий меня, когда к папе приносили лисиц со свернутыми шеями, мою истерику, при виде убитой срединной девочки — лисицы. Тогда Хитрый Лис просил, увести меня, чтобы не видела покойницу. А я подсмотрела. И теперь, глядя на Энлиля, думала о том, что не позволю этому парню, на всю жизнь из-за меня быть таким страшным. Я закрыла глаза, протянула над ним руки, и стала представлять, как моя сила переходит к нему, и залечивает раны, как к нему возвращается его красота. Вскоре руки стали трястись, налились свинцовой тяжестью, но я не позволяла им опуститься.
— Мэриэлла, остановись! — голос Ателя.
— Нет, — подумала я, — еще немножко, еще капельку. — Хотела открыть глаза, но не смогла, кружилась голова, начала падать, меня подняло, и я поплыла на чёрных волнах. Это уже было! Я плавала так совсем недавно. Это было приятно. Словно лежишь на водной глади океана, и под тобой и над тобой темнота, покой и тишина. И ничего больше нет. И ничего больше не нужно. Где-то вдали, за горизонтом, слышались далекие крики, меня звали. Плыть туда не хотелось. Там, я буду маленькой белой крысой, за которой гоняются взрослые люди со злыми глазами. И там мне страшно. А здесь хорошо. И вдруг услышала шёпот: — Мэриэлла, пожалуйста, не уходи! Не надо! Приподняла голову, никого. Но все мое существо потянулось к этим словам…
— Ну, что? Как она? — голос Энлиля.
— К ней возвращается жизнь, — голос папы.
Открыла глаза. Папа сидел рядом со мной и держал мою руку:
— Ну, и в какую сторону уши будем отворачивать? Выбирай, вправо или влево?
Это была его любимая присказка. Когда в очередной раз я попадала в детстве в переделки дома, в Рароге, он приходил ко мне, садился на кровать и вот так спрашивал, хмуря брови. Знала, что ничего не будет, но все равно, всегда закрывалась с головой одеялом:
— Меня нет! — шептала оттуда.
— Жаль — говорил папа, — а у меня так руки чешутся, уши надрать.
— А уши гулять ушли, — вещала из своего укрытия.
— Повезло, — начинал смеяться папа. — В следующий раз, обязательно до них доберусь.
Но в этот раз, я не спряталась под одеяло, а просто прикрыла папиной рукой свои глаза: — Меня нет, — сказала тихо.
— Ну, и хорошо! — его губы коснулись моего лба.
— А почему ты здесь? Что-нибудь случилось?
— Случилось. Ты опять сунула свой нос, куда не надо.
— Я просто хотела помочь Энлилю.
— Ты помогла ему. Но могла бы и не спешить. Ты же только-только пришла в себя.
— Но сейчас все хорошо?
— Хорошо. Спи.
— Не уходи! Побудь со мной.
— Не могу. Мне нужно идти. Завтра вечером, обязательно приду. Спи.