Ну, вот опять. Мысли все время возвращаются к той ночи! Лучше бы я тогда не соблазняла его. Не было бы того, что произошло потом. Линелла, что говорила она? Она тоже не спала. Когда я вышла в коридор и позвала ее, тут же притянула меня к себе. Она сидела грустная, на глазах слёзы.
— Ты чего не спишь? — спросила она.
— Не хочу. А ты?
— Мне теперь будет совсем не до сна.
— Почему?
— Потому что в Дааладе появилась ты?
— Ты хочешь, чтобы я ушла?
— Нет и да!!! — вскрикнула она, потом встала со своего стула, подошла ко мне, прижала мою голову к груди, — Прости, не обижайся. Понимаешь, Крас мужчина, сколько столетий он сидел здесь в замке, и ни одной женщины, которая могла бы его заинтересовать, не было. И я была спокойна. А теперь здесь ты. Удивительное и странное существо!
— Причем тут твой Крас, я жена Дара, — вырвалось у меня, при этом я почувствовала, что краснею.
— Вот как? — Линелла внимательно посмотрела на меня, и улыбнулась:
— Помнишь, как ты кричала здесь, что скорее камень заплачет, чем ты с Даром подружишься. А вот смотри и женой стала. И камень заплакал.
— Камни не плачут. Но тогда, я говорила искренне, если бы мне сказали в тот момент, что смогу потерять голову от Чёрного дракона, ни за что не поверила бы.
— Плачут, еще как плачут. Вот смотри, она подошла к маленькому столику, взяла что-то и протянула мне, это был маленький кристалл, от которого шла сила. Даалад заплакал вчера. Я даже испугалась.
— А почему он плакал?
— Никогда не думал, что найдется существо, которое рискуя жизнью, будет нести для меня Живой огонь, — раздался голос замка. — Ты пострадала из-за меня. А я ничем не могу помочь.
— Ну, зачем ты, — смутилась я, и хотела рассказать про Баушк, старую женщину, домоправительницу Беля, которая оказалась духом замка. Но вовремя сдержалась. Раскрывать ее тайну нельзя, дала слово Дару, — мне помогли, в Лагулле, в замке белого дракона. Теперь я уже не горю как свечка, — вспомнила слова Баушк, — этот огонь убрали внутрь меня.
— Это правда? Линелла, скажи, она говорит правду? Я не вижу ее, как она есть, только ее суть, а огонь в ней светится до сих пор.
— Она говорит правду, Даалад.
— Какая удача! А я так переживал из-за тебя.
— И ты теперь обратно заберешь свою слезу?
— Нет. Оставь себе. В ней сила и Живого огня и Живой воды, как и в тебе, он пригодится, сможешь с ним новый мир создать.
— Это как?
— Моя слеза даст тебе возможность вырастить все, что захочешь, любые цветы, деревья, создать любое животное. Только подумай, создай мираж, и прикоснись камнем, и оно обретет плоть и жизнь.
— А Верховные духи не обидятся?
— Смешная ты, как же они могут обидеться? Они будут только рады. Прости Линелла, что вклинился в ваш разговор. Я ухожу.
— Куда? — спросила я.
— Это раньше замок зависел от меня. Я ему свою силу давала, и была частью его. Я могла слышать все, что твориться в нем. А теперь ты вернула ему огонь. И я ему больше не нужна. А разговаривать он может только тогда, когда его спрашивают.
— Но если ты ему больше не нужна, ты же можешь выйти отсюда! Можешь быть с Красом.
— Могу и не могу.
— Почему?
— Он оскорбил меня.
— А может он не нарочно?
— Конечно, не нарочно! Он был ослеплен ревностью.
— Но раз ты понимаешь это, надо простить!
— Нет, такое не прощают. Он должен сам понять, что был неправ. И попросить у меня прощения. Я тут же его прощу.
— Зачем так сложно? Ну, погорячился. С кем не бывает! Вон Дар меня вообще убить хотел!
— Здесь другое, Мэриэлла! Тебе не понять! Женщина должна быть гордой, как драконы. Простишь один раз его несправедливые слова, и они будут повторяться вновь и вновь.
— А ты скажи ему, что он не прав!
— Оправдываться, значит признаться в виновности. Он должен сам понять, сам!
— А если не поймет, ты так и будешь всю жизнь сидеть в сердце Даалада?
— Буду.
— Это глупо!
— Чего не понимаешь, не говори. Я защищаю то, что есть у нас с ним.
— Но защищать почти полтысячелетия гордым молчанием себя, от каких-то в ярости сказанных слов, не слишком ли высокая плата? А если ты состаришься? А если он встретит другую женщину? Что тогда?
— Тогда я умру.
— Безумие!!!!
— Знаешь, чем отличаются обычные люди от рожденных магов?
— Ну, они живут недолго. А потом приходят в этот мир снова. А мы не можем.
— Это физическое отличие. А духовное в том, что они живут мгновением. А мы вечностью.
— По мне лучше жить мгновением, и получить все сразу и сейчас, чем страдать века, и думать о том, что придет время, и, может быть, он соизволит меня простить!
— Что лучше, в знойной пустыне упавшему и умирающему от жажды человеку, получить чашку с водой, а потом умереть от отсутствия влаги, или через силу дойти до водоема?
— Это неправильная постановка вопроса! Он должен спастись, и чтобы дошел, дать ему выпить воды.
— Закон жизни един для всех, девочка, и растений, и насекомых, и птиц, и зверей, и людей. Жизнь — есть твое собственное движение. Пока идешь — живешь. Упал — умер.
— Но ты сидишь тут, и никуда не идешь!
— Ход времени не видим, дерево не двигается, камни неподвижны. Но жизнь идет, и все меняется.
— И ты хочешь сказать, что за это время Крас изменился?
— Да.
— Ой, и угораздило меня стать женой дракона! Линелла, я не смогла бы сидеть века в подземелье и ждать, пока Дар меня простит.
— Ну, думаю, до этого не дойдет. Он Владыка, и очень выдержанный. Он никогда не посмеет обидеть тебя.
— Ты думаешь?
— Да.
— Ну, хорошо, сердись на своего мужа, сколько тебе влезет, но выйди отсюда, живи на воле, но не разговаривай с ним.
— Это было бы возможно, если бы я не видела его слезы. Запомни, тебе это надо знать, драконы не прощают тех, кто видел их слёзы. Если я выйду, и буду с Красом, он может подумать, что пожалела его, потому что видела, как он плакал. И тогда мне никогда не быть счастливой.
— Но почему?
— Они очень горды. И самолюбивы! Они никогда не прощают тех, кто видел их слабость. Пока я делаю вид, что сержусь на него, он спокоен. Понимаешь?
— Нет!
— Ну, и ладно!
— Расскажи.
— Не могу, это личное, и очень болезненное.
— А что я должна знать еще, как жена дракона?
— Еще? Ты должна теперь принять на себя еще пять ипостасей. Это касается не только драконов, но и всех жен высокорожденных. Запоминай: друг, соратник, хозяйка, любовница и мать его детей.
— И все я одна? Но как же это возможно? А что-нибудь упустить нельзя?
— Увы.
— Да, но ты сама только что призналась, что Крас не простит тебе свою слабость. А друзья всегда прощают друг друга, поддерживают в беде.
— Женщина особый друг для мужчины. Он должен чувствовать себя сильным около нее. Для них их слабость — падение в ее глазах, унижение.
— И ты, чтобы он не почувствовал свою слабость заперла себя на столетия здесь? Линелла — ты уникальная! Я не смогу так!
— Если Дар тебе дорог — сможешь.
— Никогда! Я не выдержу и двух дней! Ну, хорошо, ты не можешь выйти просто так, но по делу, которое не касается Краса, сможешь?
— А кто мне его предложит? Обо мне никто в замке не знает. Все думают, что я исчезла.
— Я смогу, — и рассказала про пиласа.
Как она обрадовалась! Она целовала меня и радовалась, как девчонка, хотя ей уже целая тысяча лет. А потом, когда она вошла в столовую, где мы находились с Даром и Красом, я замерла от восторга. Как она была хороша, настоящая красавица. И как держала себя со своим мужем. С таким достоинством. Непринужденно и в то же время холодно — отстранено. И я тут же решила, что буду стремиться быть как она.