Бесята взвизгнули и пропали, будто их не было. А я вернулась в комнату к Зыхре.
— Ну, все кузнец, теперь ты свободен. Больше никто не придет по твою душу!
— Как мне отблагодарить тебя? — только и смог выдавить Зыхра.
Но ответить я не успела, опять появились бесята, мордочки несчастные, виноватые, у каждого одно ухо красное и увеличенное в три раза.
— Тебя Старшой хочет видеть, — поклонились они мне.
— Зачем? — удивилась я.
— Он просил передать тебе, что это большая честь для него, принять у себя…. Лисицу. Просил не отказать! Пойдем. Пожалуйста, а то нам и так влетело за тебя.
— Пойдем, — вздохнула я, а сама подумала, что опять вляпалась куда-то.
Бесы жили в мире теней, вечного сумрака. Отец дружил со Старшим, и не раз рассказывал мне о нем. По словам Белого Тигра, все Владыки подозревали, что к появлению шершей, приложили свои лапки бесы, уж больно некоторые черты характера были у них похожи, а именно — самозабвенная лень, хитрость, мелкое коварство, стремление получить чужое, любвеобильность. Разница была только в том, что бесы беспрекословно подчинялись законам Верховных духов. И умели вовремя остановиться.
Оказавшись в небольшом селении, состоявшем из покосившихся домов, отдаленно, напоминающих дома людей земли, только запущенных, я тут же приняла человеческий облик. Осмотрелась. Небо серое, трава серая, ни цветов, ни плодовых деревьев. Бесихи сидели на каменных, низких, кое-где развалившихся заборчиках и, лузгая семечки, переругивались. Но увидев меня, вдруг подобрались как-то и окружили нас.
— Зачем, женщину привели? — ревниво спросил они у моих провожатых.
— Старшой велел, — огрызнулись они. Нас тут же окружила толпа бесенят.
— Уродина, уродина, — кричали они, дергая меня за штаны, — ни копыт, ни хвостика! Уродина!
Я с ними не спорила, для них я, действительно, выглядела странно! Но вот мы подошли к самому большому дому, который стоял на площади, и вошли внутрь. Мне навстречу поднялся пожилой седой бес, голова его обвязана полотенцем.
— Ну, здравствуй, Мэриэлла, дочь Белого Тигра! Обдурила моих внуков!
— И ты здравствуй, Старшой, — приветствовала я его, и тут же предложила, — давай помогу. Головную боль сниму.
— Будь ласка! — кивнул он. — С утра маюсь. Устал от крика этих бесенят, расплодились на мою голову.
— А кто постарался?
— Ух, злыдня, вся в отца пошла!
Я подошла к нему, приложила руки к его голове, вытянула боль через виски, бросила ее на пол. Она съежилась, закрутилась червяком и пропала.
— Легче?
— Благодарствую, дивчина, — сказал Старшой, и предложил мне сесть.
— Зачем звал? — я тут же перешла к делу, — мне спешить надо. Сам знаешь, никто не должен знать, кто я такая. Потому должна вести себя тихо и незаметно.
— Ага, незаметно, — заржал он, — наш мир уж слухами полниться, Дара с Энлилем из плена выпустила, вчера шершей до обморочного состояния довела, они из дома твоего отца на четвереньках выползали. Вот только не пойму, тебя же Дар в жёны взял и к себе в Даалад унес. Как ты здесь оказалась?
— Сбежала, — честно призналась я.
— От Дара? От Черного Дракона? Ну, дивчина, ну удивила!!!!
— А все-таки, Старшой, что тебе нужно от меня?
— Да, вот хотел посмотреть на тебя своими собственными глазами, на ту, какая ты есть на самом деле, и должок вернуть.
— Да, ты мне ничего не должен!
— Нет, Мэриэлла, ты моих паскудников пожалела, в честном споре вокруг пальца обвела, чужую душу вернула, а себе ничего не взяла. Сама знаешь, доброе дело обязывает к благодарности.
— Старшой, давай не будем об этом! Вон Дара спасла, а он вместо благодарности, меня к себе в замок потащил против моей воли! Боюсь я благодарности. Ничего мне не надо! — с горечью ответила я.
— Вон, оно что?! — старый бес почесал затылок, — теперь понимаю, зачем к кузнецу пришла — меч получить. Хочешь к амазонкам поддаться. У тебя же опыт воина большой? От Дара хочешь спрятаться? Так вот помогу тебе дивчина! Помогу так спрятаться, что никогда он тебя не найдет, коли сумеешь сидеть тихо как мышка, и ни в какие передряги не вмешиваться.
— Старшой, я буду век тебе благодарна, помоги! — вскричала я.
— А!!! Сама вон как заговорила. Долг — платежом красен! Дивчина! Так что слушай сюда.
Вернешься к кузнецу, скажи правду, что меч ищешь. Он поведет тебя к себе в кузницу. Встань и проговори заветные слова: «Ищу друга по руке и характеру». Меч сам к тебе и придет. Правда, не для тебя его ковали, для другой женщины, но она оказалась стервой, и меч отказался ей служить, в кузницу вернулся, где из огня родился. Но знаю, это — твоя судьба.
Кроме того, дам тебе вот эту беретку, — он вынул из кармана, и протянул мне старый, выцветший красный берет с нелепым петушиным пером, — оденешь его, мальчиком будешь выглядеть, родной отец не узнает, пока в глаза твои не заглянет.
Я взяла в руки берет, а в ней оказалась маленькая берестяная коробочка. Открыв ее, увидела темно-коричневую мазь. Понюхала, чем-то знакомым пахло. — Я удивленно посмотрела на Беса: — Что это?
— Это твоя защита. Мазь из сока цветов огнепляски. Там же должны быть и кисточка, а вот она. Наложишь веснушки по всему лицу и шее. Магии никакой, и внешность менять не надо! Никто на тебя не взглянет! Поняла?
А в придачу вот эти ножны. Видишь, старые они, бесовской магией заговорены. Ни один маг ее не почувствует. Меч вложишь в них, и никто не позарится на твое сокровище, потому что смотреться он будет в них, как старый ржавый клинок. И еще, кольцо обручальное, прицепи к ручке меча. Оно и перестанет на пальце у тебя образовываться, и при тебе будет, и никто его не увидит.
Ну, и последнее, не ходи к амазонкам. Именно там тебя искать и станут. Ты пойди туда, где меньше всего тебя ожидать будут. Есть у меня на примете, одна танцовщица, Занья, из рода ветров, жадная, лживая, скверная бабенка, но мастер танца. Ее еще твой Дар, когда она только начинала, обхаживал…
— Не мой он, — поправила я Старшого…
— Не придирайся, дивчина, к словам, ну вырвалось! Так вот, она сейчас стоит со своими танцорами около города Нитум, это в трех днях пути от Лагулы, приди к ней, а уж я постараюсь, чтобы она тебя приняла. С ней и пойдешь по земле. И защита, какая-никакая, и от недобрых глаз в сторонке.
— Старшой, а ты можешь сделать, чтобы Дар забыл обо мне?
— Нет, дивчина, это даже мне не под силу. Только вот что скажу тебе, если год пересидишь, не узнает он тебя, кольцо само исчезнет, и будешь ты свободна!
— Старшой, миленький, — я бросилась ему на шею, расцеловала его щеки, расправила морщины руками, и завела пальцем прядь волос около левого рога. — Ты самый лучший бес на свете! Самый красивый! И самый умный!
Он рассмеялся: — Хитрюга, уйди от греха подальше! В тебе же сила, какая! Мужик я все-таки! Давненько я не чувствовал себя таким молодым!
Я отпрянула от него.
— Иди, Мэриэлла, иди, возвращайся!
Я схватила старые ножны, беретку и выскочила на улицу. В дверях показался Старшой:
— Эй, вы, длинноухие, проводите обратно лисицу, и заприте за собой проход, — обратился он к бесятам, которые привели меня сюда, а потом повернулся к бесихам: — Бабаньки, а не устроить ли нам маленький шабаш? Сзывайте всех!
Послышался визг радости. А меня подхватило, и я вновь очутилась в виде обычной лисицы в комнате у Зыхры. Он ходил от стены к стене, и что-то бормотал про себя. Увидев меня, так обрадовался, будто не видел меня тысячу лет.
— Лисичка, родная моя, а я так переживал, и куда тебя эти бесы потащили! Ты же мне душу спасла, от мучений меня избавила. А они тебя утащили…
Я почесала задней лапкой за ухом: — Все в порядке, Зыхра! Я вернулась!
Вообще-то я к тебе по делу пришла. Мне меч нужен.
— Тебе меч? Да зачем? Ты же чувствую, молодая девка, тебе ли мечом махать? — Удивился кузнец.
— Ну, прости, — устало усмехнулась я. Мне уже так все надоело! И почему люди считают, что они лучше самого человека знают, что нужно делать! Их не спросили! Вот как легче в этом плане с рожденными магами — понимают с полуслова. И свое мнение никогда не навязывают. Потом вздохнула и сказала: — Тогда прощай, я к другому кузнецу пойду.