— Но у Мэриэллы глаза всегда были темно-синими, даже когда она была со мной там, — я кивнул в сторону сожженной спальни.
— Не забывай, Хитрый Лис, сделал все возможное, чтобы обезопасить свою воспитанницу. Наверняка, это магия!
— Что ж мне теперь всем женщинам, встреченным мной в глаза заглядывать?
— Бесполезно, в этот момент, у нее будут глаза определенного цвета, ты даже и не заподозришь ничего!
— Вопрос остался без ответа, как мне узнать ее?
— Не знаю Дар, но прошу тебя, найди ее! Что мы о ней знаем? — и обратился в сторону стены: — Линелла, помоги нам. Ты оказалась права, мы вели себя как последние глупцы. Но, ты же слышала рассказ Дара!
Голос хозяйки Южных гор был грустный: — я отправила ее в Лагулу, Дар! Она спешила на выпускной вечер! Начинай искать с Лицея. Хотя, это и бесполезно, она уже покинула его. Но кое-что ты же можешь узнать! Там директор — Чат. А за мираж не беспокойся, она будет мелькать перед домочадцами…
На том и порешили.
Наутро наш маленький отряд из тринадцати драконов выехал из Даалада. Мы ехали не спеша. По дороге нас встречали срединные и рожденные от драконов, зазывали к себе в селение, и мы направляли своих коней туда. Прибыв на место, я собирал всех жителей и предлагал им самим выбрать, кого из шершей они оставят жить у себя, а кого не хотят видеть, пусть те уезжают. В нескольких селениях, где шерши сами себя выбрали старейшинами, они пытались отстоять свои права, бились в истерике, говорили, что живут здесь уже несколько десятилетий, обзавелись хозяйством, и никуда не уедут. Их можно было понять. Они прибывали в мою страну со своим видением мира, главной отличительной чертой которого, было умение приспособиться, заставить других работать на себя. Мой народ, живший по законам Верховных духов, не мог и не хотел навязывать свои традиции, они ждали ответного хода от шершей, которым предоставили землю. Но те и не думали отвечать добром на добро, они хитростью, ловили их на чём-нибудь и подчиняли себе. Им было вольготно жить все эти года. И вот пришёл я. И от меня требовалось восстановить справедливость. А в данный момент она была одна — дать моим людям жить как раньше. Мне было жаль шершей. Ведь и у них были дети, которые смотрели на меня со страхом и ужасом, понимая, что случилось что-то страшное для их родителей, и стоя около мама и пап, они плакали. А те, кидались к своим домам, цеплялись за двери и кричали, что их грабят и лишают куска хлеба. Тогда кто-то из драконов входил в калитку, молча, выводил всю семью на улицу, и одним дыханием сжигал дом, и прилегающие к нему постройки. Шерши пытались взывать к состраданию своих соседей. Но срединные хранили молчание. И им ничего не оставалась делать, как уйти. Странные они все-таки люди! Сами не хотят жить в мире! Обижают срединных, самый незлобивый народ, а потом еще и сердятся на них, когда находится сила, способная выгнать их с насиженного места! Ведь, могут, если захотят жить по законам, недаром нескольким семьям в трех деревнях, соседи разрешили остаться.
Молва о нас покатилась со скоростью ветра. И вскоре, мы уже сами встречали шершей на дороге, которые сидели семьями на арбах, груженных пожитками. Женщины горько плакали, и, увидев нас, посылали нам в спины проклятия.
В Лагулу мы прибыли только на третий день. Весь город вышел нас встречать. Бель, как князь, ехал впереди всех, как бы указывая нам дорогу. Мы проехали через весь город и приблизились к замку, где во дворе стояли арбы, груженные доверху, накрытые коврами и перевязанные. На лестнице нас встретил Нип, тощий длинный человек и сбегающими от страха глазами. Он пытался быть важным, но коленки у него тряслись, и это было очень заметно.
— Приветствую тебя Дар, Чёрный Дракон, — поклонился он мне. — Я занимаю должность князя, по-твоему распоряжению, вот бумага, и он протянул мне пергамент!
— Я не подписывал этого документа, — холодно ответил я.
— Но тут твоя подпись и печать, — кричал он, потрясая пергаментом.
— Я не подписывал этого документа, — повторил я. — Я сам прибыл к тебе, чтобы сказать это. Поэтому убирайся вон из Лагулы. Город принадлежал, и будет принадлежать белым драконам. Такое мое слово!
— Я буду жаловаться, — вдруг взвизгнул он.
— Кому? — удивился я. — Хозяин здесь я. Не серди меня Нип! И чем быстрее и тише ты уберешься отсюда, тем будет лучше для тебя.
— Ладно, ладно! Раз такое твое слово, я подчиняюсь насилию, — зашептал он, и вдруг рявкнул: — Садись, трогаемся.
И вприпрыжку сбежал со ступенек и стал забираться на близстоящую арбу. Мы переглянулись с Белем. И оба щелкнули пальцами, призывая вещи драконов вернуться на свои места. Арбы разом опустели. Некоторые шерши, которые сидели на самом верху тюков, не удержались и упали на землю. Послышалась ругань! Бледный, с трясущимися губами, Нип бросился под ноги моего коня:
— Отдай, мое добро! — орал он, я его своим потом и кровью заработал.
Повернувшись к князьям, я поинтересовался у них: — Разве я что-то взял у этого человека?
Те сделали удивленный вид: — Нет, Владыка, ты и с коня не сходил.
— Вы непонятный народ, шерши, — усмехнулся я. — Нип, посмотри, разве в моих руках есть хоть одна вещь, которая принадлежит тебе.
— Но тут, они были тут, — он уже чуть не плакал и показывал на пустые арбы.
— Не знаю, — пожал я плечами и спрыгнул с коня: — Бель проводи нас к себе в дом.
Но не успели князья спешиться, как во двор стали вбегать другие шерши, с криком, что у них пропало их добро, за которое они заплатили бывшему князю деньгами!
— Разбирайтесь сами с Нипом, — я от отвращения передернул плечами.
Они бросились на него с кулаками, семья и слуги Нипа заступились за своего хозяина. Началась потасовка.
А мы спокойно вошли в замок Беля. Но тут меня догнал странный старичок:
— Владыка, — закричал он, — прими жалобу от Сороки.
— Ну, что еще? — спросил я, терпеть не могу жалобщиков.
— Допроси моих домашних, узнай, кто украл кольцо в виде дракона!
— А почему ты думаешь, что его украли твои домашние? — заинтересовался я.
— А больше некому! Мне его принесли студиозы Волк и Соловей, сказали, что нашли! Я всю жизнь по ювелирному делу, разбираюсь в золоте. Заплатил 500 серебряных монет. Спрятал, как и полается: в коробочку, коробочку в сундучок, сундучок в потайное место. Утром смотрю, все замки целы. Кольца нет! Кто еще мог это сделать, кроме них?
— Если это кольцо дракона, оно по желанию хозяина может вернуться к нему в любой момент, ты же знал об этом?
— Ну, знал, так они его нашли! Значит, дракон его потерял! Правильно? Я заплатил! Пусть тот, кто взял мое кольцо вернет мне мои деньги!
— Хорошо, приведи мне Волка и Соловья, я спрошу у них, где они нашли кольцо, может быть, и смогу помочь тебе!
— Они уехали, я утром видел, как они покинули город!
— Тогда прости, Сорока, не могу тебе ничем помочь. В следующий раз будь осторожным, не бери вещи, принадлежащие драконам, рано или поздно, они все равно вернуться к хозяину. А домашние твои тут не причем. Не брали они кольца!
Старый ювелир, опустил плечи и поплелся домой.
Мы вошли в дом Беля. Он ходил по комнатам и возвращал им прежний вид, ворча, что все комнаты шерши испоганили своими тряпками. У шершей была дурная привычка, они очень любили ковры, гобелены, скатерти, и всякие салфеточки. В их домах, все было накрыто, прикрыто, застелено. Драконы терпеть не могли лишнее в своих домах. Один из моих предков был женат на женщине из рода шершей. Женщина она была неплохая, но свою спальню украсила гобеленами, ее муж был так влюблен в нее, что разрешил делать, что ей заблагорассудиться. Но шерши живут очень мало по сравнению с драконами. И когда она умирала, просила у мужа, чтобы он не убирал ковры. Он не подумав, дал обещание. С тех пор, спальня драконов, стала нежилым помещением. Мы ненавидели, эти тряпки, но дракон дал слово. И мы его держали. Спасибо Огненной Лисице, что она привела в порядок эту комнату. Хотя при обстоятельствах, о которых мне не хотелось сейчас вспоминать.