— Дятлы нужны лесу, — говорил он нам, — бьют своим носом по дереву, лечат больное дерево, съедают паразитов, так и мы бесы стучим по людям, по их порокам, учим уму разуму. Бил? Испытай боль сам! Воровал? Побудь обворованным! Обижал? Будь обиженным. Зачем? Не скажу! Сам не знаю! Но думается мне, Всемогущий Кос создал человеческую душу, как высшее проявление космического разума. Но вложил в нее столько, что сам запутался. А мы бесы — расхлёбывай. Очищай зерна от плевел.
Вот вы Владыки Огня и Неба — хорошие ребята, только больно до баб охочи. Так вот найдется девка, которая скрутит вас в бараний рог. И вы сами испытаете то, что испытывают брошенные вами женщины! И заметьте, испытания дам вам не я, а сами Верховные! Так получается, что они тоже делают работу бесов!
А в чём наша разница? Вы творите, создаете прекрасное, а мы только очищаем гниль, сжигаем пороки, и пытаемся вернуть свет из тьмы. Иногда получается, и очищенная и разумная душа возвращается в мир, чтобы снова жить. Иногда не получается! Тогда уничтожается душа, будто и не было ее, как ненужный, не получившийся клинок расплавляется, чтобы когда-нибудь вновь появиться в новом обличии. И вот ответьте мне, чья работа важнее? Из света свет создать, или из тьмы возродить свет?
Его речь всегда многословна и туманна. Хотя, может быть, только сейчас я начинаю понимать его слова. И то не совсем. Придет время, вернусь, и мы посидим с ним за бокалом вина! А сейчас нужно идти! Про Мэриэллу все равно ничего не скажет, но и врать мне не будет! Но в одном он прав, кольцо тянется к кольцу. Только вот как из сотни воробьев найти одного воробушка, умеющего менять цвет глаз? Вот в чем проблема!
Я вернулся в дом Беля, далеко за полночь. Но там не спали. Его домочадцы сновали по дому, приводя его в порядок под себя. Заправляла всем Баушк, как она сама себя называла, маленькая седая старушка, которая жила с ним, как домоправительница. Она отличалась удивительным гостеприимством, все, кто находился в доме, были ее детьми, и она со всей страстью ухаживала за ними как за своими птенцами. Следила, чтобы все были сыты и обихожены. Она ковыляла по дому, ворчливо покрикивая, как ей казалось на нерадивых домочадцев:
— Куда ставишь, голова садовая. Это не здесь стояло! Почему у тебя на штанах дырка, а ну снимай, сейчас зашьем. А ты, куда тащишь эту вазу? Она же огромная! Надорвешься! Попроси Беля, он поможет. Кто еще не ужинал? Я яичек сварила! Кто хочет?
Увидела меня, всплеснула своими ручками: — Дар, мальчик! Да, ты худенький какой! Бледненький! Сметанки хочешь? Блинчиков испечь?
— Спасибо, Баушк! Ничего не хочу. Где Бель?
— В кабинете заперлись! Государственные думы думают! Ты пойди, посмотри на них, не устали? Скоро ночь кончиться, а они еще не спали! Ваши дела никуда от вас не уйдут! С утра и начнете!
Драконы, и, правда, были в кабинете. Бель сидел за своим письменным столом, и сиял от удовольствия! Остальные с пониманием поглядывали на него, и сидя кто где, потягивали вино!
— Нет, я не согласен, — говорил Бель, — все вместе вышли, все вместе и пойдем дальше. Если каждый останется в своем княжестве, что получиться? До замка Зелена только двое дойдут? Дар и Зелен? А там шершей больше всего. Говорят, уже ждут нас. Свои машины устанавливают.
— Но город надо в порядок привести. На это много времени уйдет! — сказал Синь, и мы дадим шершам время подготовиться к нашей встрече. Мы не должны задерживаться в пути.
Все посмотрели на меня! Я сел на подоконник:
— Предлагаю, задержаться здесь на один день. Что требует срочного исправления — поправим. А потом, после возвращения, Бель и сам справиться! Синь, один день — роли не сыграет! Но Бель прав, мы должны идти все вместе.
На следующий день драконы разбрелись по городу. Я с удовольствием сжег сарай, откуда мы с Мэриэллой выбрались. Это уродливое здание вызывало во мне раздражение. Потом с Белем отправились в Лицей, и кое-что восстановили с помощью магии. А на то, что требовало простого косметического ремонта, пригласили срединных. Они с удовольствием ходили по учебному заведению, и сами говорили Чату: — Вот здесь нужно подкрасить, лестницу подправить, вот на ступеньке, видишь, доска лопнула. Счастливый директор Лицея, только покрякивал, со всем соглашаясь. Прощаясь с ним, я еще раз просил его, если увидит Мэришу спрятать ее и вызвать меня! Он обещал.
К вечеру, город стал таким, каким я его помнил, когда в последний раз был здесь! Шерши исчезли сами собой. Будто их и не было никогда. Горожане устроили праздник. Расставили столы вдоль улиц, и пировали всю ночь. Нам пришлось участвовать в застолье. Хотя, честно сказать, настроения не было!
На следующий день, отправились в Нитум. Город Синя. Но чем мы дальше отъезжали от Лагулы, тем сумрачнее становились драконы. В селениях, куда мы заезжали, сначала на нас смотрели с опаской. Молоденькие девушки не выходили из домов, а поглядывали на нас из-за занавесок. И везде первый вопрос был: — Вы за девками приехали?
Сначала нас это забавляло, но вскоре стало раздражать! Каждый раз приходилось снова и снова объяснять, что нам их дочери не нужны! Мы приехали напомнить селянам, что они живут в княжестве драконов, и должны подчиняться их законам и не верить глупым слухам. Изгоняли шершей, и восстанавливали старейшин, как правило, рожденных от драконов.
В одном из селений, произошёл и совсем неприятный инцидент. К нам выбежал срединный, и закричал:
— На каком основании вы моим овцам горло перерезали?
— Почему ты уверен, отец, что именно драконы это сделали?
— Вас вон он видел, и показал рукой на шерша.
Я поманил того пальцем, и, заглянув в глаза, спросил: — Расскажи всем, что ты видел.
Мужичонка маленького роста, нервный с испуганными глазами, хотел убежать. Но сами селяне — не дали. И поставили его передо мной. Все знали, что драконам лгать бессмысленно. А уж мне и тем более! Я мысленно приказал сказать правду.
— Он долгое время стоял передо мной мялся, то открывал, то закрывал рот, наконец, не выдержал и, запинаясь, проговорил: — Я это!
— Что ты? — я уже начал догадываться, что к чему.
— Хозяйство у меня, — затараторил он, — сколько сил, сколько трудов, а вы придете и все отберете! Где справедливость?
— А что чужим овцам горло резал, а не своим?
— Так жалко же!
— А моих не жалко? — закричал пострадавший. — Люди добрые, сам говорил, что драконы прилетали, а оказывается, вон он убивец! Владыка, да как же это?
— Возьми у него столько овец, сколько он у тебя попортил!
— Не отдам! — закричал шерш. — Мои они.
— Не отдашь, заберу всех, — отрезал я.
— А-а-а-а! — завизжал он, выхватил из-за пазухи нож и попытался доскочить до меня. Но огненная молния, брошенная в него Белем, отбросил шерша в сторону, и он упал замертво.
— Драконы проклятые, — закричала женщина, видимо его жена! — Да, будьте вы прокляты! Честных людей изводите! Кормильца моего убили! А куда мне теперь с четырьмя ребятишками? Кто сирот накормит?
— Если селяне согласятся, оставайся и живи здесь, — предложил я.
— Вон ее, — закричал пострадавший селянин, — не нужна она нам здесь! И выродков своих забери!
— Да, куда же я пойду? Люди добрые! Соседушки заступитесь! Мы же не ссорились, жили в мире и согласии!
— Чтобы опять на тебя работать? — крикнула какая-то женщина, — не хочу больше! Уходи!
— А вот не уйду! — вдруг закричала шершиха и бросилась к дому, захлопнула за собой дверь. И перед тем как закрыть окно, высунулась и прокричала: — Умрем здесь, с голода опухнем, если надо, но не покину своего дома.
— Сжечь ее, — раздались голоса.
— А ну, молчать! — закричал я. — Никакого самосуда! Где старейшина?